Поколение справедливости

Удар в голову, довольно слабый, но все же ощутимый, становится для меня неожиданностью. Я даже не успеваю разглядеть, кто его нанес, потому что вдруг все в моих глазах окончательно сливается, превращаясь в набор смазанных пятен.

Меня вновь хватают за плечи, блокируя руки.

– Арника, хватит! – слышу я чей-то крик.

Я знаю этот голос, это кричит Паула. Но… как она может кричать? Она же… она все еще лежит на полу без движения, уставившись в потолок стеклянным взглядом, я же вижу… Я видела…

Но человека в маске и в защитном костюме больше нет, есть только доктор Константин, который хватает ртом воздух, обхватив ладонью горло; другой рукой он протягивает Кендре шприц. Есть Альма, которая, скривившись, держится за ребра, и Юн, который потирает ушибленную челюсть. Есть Паула, которая стоит чуть поодаль, глядя на меня с нескрываемым испугом.

Что я наделала?!

– Дер… держи ее, Клод, – скрипучим, едва слышным голосом командует Константин, когда Кендра осторожными шагами приближается ко мне со шприцом в руке.

– Это я… я здесь, – выдыхаю я. – Я не хотела, честное слово… это был кошмар… простите…

Кендра останавливается, бросая вопросительный взгляд на Константина.

– Все р-равно… коли, ей… н-не помешает, – с большим трудом выговаривает доктор, и я расслабляюсь в руках Клода, позволяя Кендре сделать укол.

* * *

Просыпаясь, я в очередной раз слышу до боли знакомый мерный звук старинных часов. Не так давно с этого звука начинался каждый мой день; похоже, пока я была в отключке, меня перенесли в медблок Константина. Попытавшись приподняться, я обнаруживаю, что на моей голове закреплены электроды, и какой-то из них, видимо, соскакивает, потому что аппарат рядом с кроватью издает резкий писк.

– Доброе утро. – За ширму заходит Константин. Его голос все еще звучит немного хрипло.

– Как… – Мой голос тоже хрипит, поэтому я прокашливаюсь.

– Как мое горло? – Доктор криво усмехается. – Все еще страдаю, когда слышу звук собственного голоса… но ты ведь не об этом хотела спросить, не так ли? – интересуется он, наклоняя голову. – Берт в порядке. Ему повезло, проциновый фильтр не успел засориться. Последствия от передозировки стимулятора незначительны.

Я выдыхаю, прикрывая глаза. Берт в порядке.

– Даже модуль не потребовался, – продолжает Константин. – Пара дней – и он полностью восстановится.

– А… остальные? – неуверенно спрашиваю я.

Константин пожимает плечами.

– Ну, Юну пришлось отращивать в модуле новый зуб. – Доктор поправляет электрод на моей голове. – Ты-то как? Больше нет желания бросаться на людей?

– А если бы было? Ничему жизнь вас не учит, доктор. – Я невольно усмехаюсь, заметив, как Константин поднимает бровь в удивлении. – Вам давно пора понять, что бессознательных пациентов лучше привязывать, а то мало ли…

– Пора бы. – Улыбка на его лице блекнет. Он тяжело вздыхает, и я понимаю, что он не знает, как бы перейти к плохим новостям.

– Мне не повезло так, как Берту, и во время бури я все-таки попала под воздействие процина, – начинаю я за него. – Судя по кровотечению, процин успел подействовать на мозг.

Константин молча кивает.

– Ко мне вернулось нормальное зрение, – продолжаю я, – значит, процин из организма уже выведен. И, так как я все еще могу говорить, силентом я стать не успела. Тогда что со мной не так, доктор?

Вздыхая, Константин подходит к аппарату, к которому ведут провода от закрепленных на моей голове электродов. Взглянув на дисплей, он вновь тянется ко мне, чтобы поправить электроды еще раз. Но, кажется, на дисплее ничего не меняется, и брови Константина поднимаются в удивлении.

– Не может быть, – бормочет он, переводя взгляд на меня. – Как ты себя чувствуешь? – осторожно спрашивает он.

– Небольшая слабость, только и всего… Ай! – восклицаю я, когда Константин награждает меня болезненным щипком. – Это еще зачем?

Но доктор не отвечает. Вернувшись к дисплею, он наблюдает за ним в течение пары минут.

– Что со мной не так? – настойчиво повторяю я свой вопрос.

– В том-то и дело. – Голос доктора звучит глухо. – Понятия не имею. – Он поднимает взгляд. – Я не знаю, насколько большую дозу процина ты успела получить, и не могу понять, как именно он на тебя подействовал. Пока ты спала, я фиксировал слишком странную мозговую активность. Больше всего это было похоже на быструю фазу сна, но… твой мозг будто бы находился в ней все это время, а так не бывает… точнее, так не должно быть, – поправляется он, – фазы сна всегда чередуются, быстрый сон обычно длится минут десять-пятнадцать, не больше, и во время него человек очень легко просыпается, но… Мне никак не удавалось тебя разбудить. И вот ты наконец-то проснулась, сама, но мозговые ритмы не изменились, рисунок все тот же.

– И… что это значит? – спрашиваю я растерянно.

– Я ничего не понимаю. – Вновь тяжело вздохнув, Константин разводит руками. – Ты… ты как будто все еще спишь.

* * *