Покорители крыш

Девочка улыбнулась.

— И тебе добрый вечер. Ты, должно быть, Софи. — Она соскользнула со спинки и села рядом с Софи. — Птицы здесь избалованы. Есть здесь одна голубка, которая ест только булочки с шоколадом. — Она забрала булку у Софи и, вместо того чтобы швырнуть ее голубям, сама откусила большой кусок. — Вкуснятина! Я несколько недель уже хлеба не ела.

— Она черствая, — сказала Софи, не зная, что еще сказать.

Девочка пожала плечами и лизнула булку.

— Черствая — значит, старая? Старая — значит, мудрая. Это мудрая булка. А это Сафи, моя сестра. Скажи bonsoir, Сафи.

Софи вздрогнула. У скамейки стояла темноволосая девочка. Ее собеседница ничего не сказала.

— Но я вас не слышала! — воскликнула Софи. — Как вы это сделали?

Первая девочка пожала плечами.

— Дело техники.

Темненькая девочка подошла и села на скамейку, почти что на колени к сестре. Пробили часы, и фонарщик начал зажигать фонари. Впервые Софи смогла разглядеть обеих девочек.

Они были маленькими и грязными. На светлой было хлопковое платье зеленовато-коричневого цвета, но белые швы выдавали, что когда-то белым было и платье. Казалось, кто-то специально перемазал его травой. На подоле болтался какой-то жук. Непостижимым образом девочка заставляла платье выглядеть так, словно это был дорогой китайский шелк.

— Я Анастасия, — представилась она. Она говорила со странным акцентом — явно французским, но при этом она почему-то тянула гласные. Девочка развела руки, словно все вокруг принадлежало ей. — Добро пожаловать в Париж.

— Спасибо. Я Софи.

— Это мы уже установили, — заметила Анастасия и положила руку на плечо сестры. — Сафи тоже говорит «добро пожаловать».

Темненькая девочка, казалось, повидала многое и не прочь была все это поколотить. Она была одета в мальчишескую рубашку и мужские брюки, подвязанные на талии мерной лентой. У нее по щеке было размазано что-то липкое, возможно кровь, но в остальном она была столь же красива, как и блондинка. Софи поморщилась от зависти.

Светленькая девочка улыбнулась.

— Маттео сказал, что тебя легко будет найти. Он сказал, что у тебя глаза цвета пламени.

— Так Маттео сказал?

— Конечно. Кто же еще?

Софи прищурилась.

— И как же он это сказал?

— Мы передаем друг другу сигналы. Свечами. Ну, знаешь, азбукой Морзе — кажется, это так называется? Подожди секундочку!

Она оглядела Софи с головы до ног, а затем встала и обошла скамейку, чтобы посмотреть на нее со спины. Ее нисколько не смущало, что это может показаться невежливым. Софи старалась не выдавать своих чувств.

— Такой он тебя и описывал, — сказала девочка. — Он много о тебе говорил.

Вторая девочка изогнула брови, но так ничего и не сказала.

Софи ни с того ни с сего покраснела.

— Что он говорил обо мне?

— Это секрет, — покачав головой, ответила девочка.

Софи нахмурилась. Почувствовав себя глупо, она сердито уставилась в землю.

— Он говорил интересные вещи и в основном хорошие, — сказала Анастасия.

Вторая девочка кивнула и с большей теплотой взглянула на Софи. Софи попыталась улыбнуться.

— Сафи хочет сказать, что очень рада познакомиться с тобой.

Что ж, Сафи прекрасно это скрывала.

— Почему? — спросила Софи.

— Маттео редко кто-то нравится. Если ему кто-то нравится, это серьезно.

Софи вспыхнула, спряталась за волосами и попыталась сменить тему.

— Можно мне задать вам вопрос? Вы ведь француженки?

— Конечно, — ответила Анастасия, а Сафи ударила себя в грудь, после чего Анастасия добавила: — Vive la France![25]

— Кто же научил вас говорить по-английски?

— Американские туристы.

— Правда? — Такого Софи не ожидала. — Очень мило с их стороны.

— Они не знают, что нас учат. Они просто едят в кафе в парке, сидят на скамейках и болтают, болтают, болтают.

— А вы сидите рядом?

— Non! Конечно, нет! Служители парка стали бы нас узнавать, поэтому мы сидим на деревьях. Там нас никто не видит. Американцы не слишком наблюдательны.

— Разве? — Софи никогда не встречала американцев.

— Во всяком случае, взрослые. Дети больше всего замечают. Надо остерегаться детей. Мы и по-русски говорим. А еще то ли по-итальянски, то ли по-испански. Мы точно не знаем, какой это язык, но говорим и на нем тоже. Маттео говорит по-немецки, но не так хорошо, как делает вид.

— Вы сестры?

— Да. Сафи — младшая, кажется, — ответила Анастасия. — По крайней мере, мне кажется, что я помню то время, когда ее еще не было, а она не помнит, чтобы рядом не было меня, так что мы считаем ее младшей.

Это показалось Софи невероятным.

— Вы считаете Сафи младшей? Вы не знаете, сколько вам лет?

— Non, — пожав плечами, сказала Анастасия. — Мы не помним своей матери. И Маттео тоже не помнит. Он говорит, что ему четырнадцать, но забывает, что каждый год ему должно становиться на год больше. — Анастасия снова оглядела Софи с головы до ног. Дома Софи ни разу не видела такой прямоты во взгляде девчонок. Анастасия казалась бесстрашной. — Сколько тебе лет? Мы примерно одного роста.

Софи покачала головой.

— Так возраст не определишь. Я высокая для своих лет. Мне кажется, тебе лет тринадцать.

— Хорошо. Пускай мне будет тринадцать. А Сафи? Как думаешь?

— Одиннадцать? Или десять?