Покорная

— Ты что, не могла здесь как-то помочь? — произнёс Пэкстон через динамики, его губы оказались на моих.

Я повернулась и посмотрела на него через плечо.

— Как я могла что-то сделать, если ты не дал мне даже времени? — спросила я.

— Об этом я и говорю, Габриэлла. Смотри, — Пэкстон включил видео из другой папки. Действие происходило спустя несколько дней. Я помнила этот день. Обе девочки сидели на стульях, ели нарезанные яблоки. Офелия взяла кусочек с тарелки Роуэн и облизала его. Роуэн сделала то же самое с её яблоком, но Офелия заверещала долгим и пронзительным криком.

В отличие от прошлого раза, где у меня был безжизненный взгляд, я уперлась рукой в бок и посмотрела на неё, как на обезумевшую. Пэкстон вышел из-за угла, и его реакция тоже изменилась. Злость превратилась в шок.

Засунув два пальца между губ, я засвистела громче, чем она кричала. Офелия остановилась. Совершенно шокированная.

— Из-за чего ты кричишь? — спросила я, скользя локтями по серому мрамору, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Она облизала мое яблоко, — заныла она.

— Воу-воу-воу. А-ну, не плачь. Я не понимаю тебя, когда ты ревешь. Почему ты облизала ее яблоко, Роу-роу?

— Офелия сделала это первая.

Я посмотрела ей прямо в глаза, и она опустила взгляд.

— Посмотри на меня, Офелия. Не опускай взгляд, когда с тобой разговаривают. Ты должна смотреть прямо в глаза. Ты выше этого. А сейчас. Ты первая облезала ее яблоко?

— Она это сделала, — встряла Роуэн.

— Тшш, подожди. — Я подняла палец.

— Да, — призналась Офелия.

— Какой кусочек?

Роуэн указала на яблоко, на котором сестра оставила свои микробы.

— Этот.

— Возьми его, Фи, — потребовала я, указывая кивком на испорченное яблоко.

Офелия взяла его и положила на свою тарелку.

— Какой кусочек облизала Роуэн?

Офелия указала на него, и Роуэн его забрала.

— Вот. Больше никаких микробов. Все хорошо? — спросила я, указывая пальцем сначала на одну, затем на другую. Они обе кивнули и улыбнулись. — Вот и хорошо. Дайте пять, — приказала я. Мои маленькие Клайды захихикали и стукнулись ладошками. — А мне? — подразнила я.

И снова всё было хорошо.

Я прошла мимо Пэкстона, задев его плечо.

— Черт. Твои дети — королевы драмы, парень.

Я прикрыла рот рукой, увидев выражение лица Пэкстона. У него перехватило дыхание.

— Кто, блядь, это, Габриэлла? Ты свистнула им, словно вызвала такси. Я даже не знал, что ты умеешь так делать. Дай пять? Что это, черт возьми, такое? Кто, блядь, это? Ты так себя не ведёшь.

На следующем видео я будила девочек. Никакой возни. Никаких проблем. Я нежно разбудила их ото сна и стояла в ванной, пока они чистили зубы. Мы разговаривали. Я рассказывала им о нашем расписании, пока они расчёсывали волосы. Офелия захныкала, услышав об уроках плавания, а Роуэн убедила меня, что она уже умела плавать.

— Ну и что? — Я не понимала, что в этом было не так.

— Вот другой день.

Я повернулась обратно к экрану и смотрела дальше, вспоминая это с улыбкой. Офелия была в кровати с Роуэн, когда я пошла будить их для глупого урока по искусству возле бухты. Подняв свинку, одетую в свитер штата Флориды, я опустила свое разбитое тело на пол. Подняв руку со свинкой, я разбудила девочек мультяшным голосом.

— Эй. Эй вы, сони. Просыпайтесь. Вам пора ехать, делать эти глупые ожерелья из вермишели, которые намокнут и будут, как сопли, висеть на вашей шее. Эй. Роу-роу. Фи. Давайте. У нас впереди весёлый день, спасибо вашему папе.

Я закричала, когда они скатились с кровати, наконец-то смеясь, а не ругаясь. Пэкстону не нужно было указывать на это. Я видела все своими глазами. Когда я будила их раньше, на моем лице было то же пустое выражение. В этот раз все было иначе. Оно было игривым, счастливым и влюбленным. Я так сильно их любила. Пусть и не помнила их до аварии.

Следующее видео вызвало румянец у меня на щеках.

— Это было за ночь до аварии.

Я была в своей комнате, лежала поперек кровати. Голова наклонена в сторону, и Пэкстон толкал себя мне в рот. Он развел мне ноги и брызнул прозрачную жидкость на мое влагалище, позволяя ей стекать вниз. Двумя пальцами он раздвинул мои половые губы, и жидкость затекла в меня. Растерев ее, он принялся трахать меня. Я едва шевелилась. Моя голова двигалась по инерции от его толчков и все.