Покорно направляясь в грядущие времена

низкими и неказистыми панельными домами и совсем уж жалкими лачугами, о существовании которых жители фешенебельных районов не знали или же, что   более   вероятно,   не   хотели   знать.   А   над   ним   в   вышине   раскинулось

звездное небо – с луной, необыкновенно яркой и большой, с неестественно

выступающими  на   ее   поверхности  глубочайшими,   бездонными   кратерами.

Где-то   вдали   по   чернеющей   поверхности   моря   плыла   небрежно   лунная

дорожка, сверкая сказочным перламутровым блеском, а спиной к зрителю на

одной из гор, образующих полукруг вокруг города, стояла девушка. Ее лица

видно не было, но легкая воздушная фигура и темные, развевающиеся на

ветру   волосы   говорили   сами   за   себя.   Перед   зрителем   стояла   девушка,   и

смотрела она на раскинувшийся перед ней город.

– Вам понравилась моя картина?

Я   вздрогнул.   Обернувшись,   она   смотрела   на   меня.   Белая,   будто

атласная, кожа в сочетании с легким румянцем на щеках и темными ровными

волосами,   мягко   обволакивающими   ее   голову,   произвела   на   меня

неизгладимое   впечатление.   Выразительные   карие   глаза   с   игривым

лукавством смотрели на меня, а маленький аккуратный носик и тоненькие

алые губы придавали ей по-детски наивное выражение.

–  Да,   –   после   небольшой   паузы   произнес   я   восхищенно.   –   Она

прекрасна.

41

– Спасибо. А что вы стоите, присаживайтесь.

– Сесть? – спросил я изумленно.

– Ну да.

– С вами?

–  Ну да, со мной, – сказала она, звонко рассмеявшись. – Почему это

удивило вас?

– Ну, я… я просто… – мямлил я, краснея.

–  А   вы   смешной.   Хотя   что   мы   все   на   «вы»   да   на   «вы»,   давайте

перейдем на «ты».

– Давайте, то есть давай, – сказал я, улыбнувшись.

–  Может, ты все-таки сядешь? – сказала она, придавая своему голосу

некую сердитость.

– Да, конечно, – сказал я, обошел лавочку и сел рядом с девушкой.

– А я, кажется, тебя видела, и даже не раз.

– Кого, меня?

– Ну да, тебя, ты часто гуляешь по набережной, и неизменно один. Еще, по-моему, и в городе видела.

– Неудивительно, у нас город маленький, в одном конце чихнешь, тебе

в другом уже точный диагноз поставят.

– Да, точно, – засмеялась она. – Так ты всегда гуляешь один?

– Да, один.

– Я тоже, – понурив голову, произнесла она медленно.

– И ты тоже?

– Да. А почему ты так удивился?

– Я думал, я один такой.

– Ты действительно смешной. Ты такой не один, таких, как ты, много, может, даже больше, чем мы можем себе представить.

– А что нам мешает быть вместе?! – воскликнул я, вскочив с места.

– Нам с тобой?

– Да. То есть нет, не совсем. Что мешает быть вместе всем одиноким, всем непонятым, всем брошенным, всем отчаявшимся, раз нас так много.

Она молча смотрела на меня, от былой веселости не осталось и следа. В

уголках ее глаз я заметил две слезинки, они скатились по лицу и замерли в

уголках рта. Тусклые безжизненные глаза, наверно, такие же, как у меня.

–  Мы   боимся   быть   непонятыми,   боимся   быть   отвергнутыми, осмеянными. Человеческая жестокость бесконечна и не знает границ.

–  Ну,   ведь   мы,   мы   с   тобой   заговорили.   Два   одиноких   потерянных

человека.

– Да, мы заговорили. Ну, я не знаю, что подтолкнуло меня к этому. Я не

знаю, почему я с тобой заговорила. Ведь ты мог меня не понять, а может, ты

меня не понял, может, ты просто насмехаешься.

В ее глазах вновь застыли слезы.

–  Нет, что ты, нет, я не насмехаюсь. Я такой же, как ты, за маской

беспокойной веселости я храню печать беспросветной тоски и одиночества.

42

Я сел на лавочку и, повинуясь велению сердца, обнял девушку. Она

опустила голову на мое плечо и разразилась слезами. Дрожа всем телом, она

шептала:

– Но теперь все будет по-другому. Два одиноких сердца встретились и

соединились   в   одно.   Мы   найдем   других,   слышишь,   мы   обязательно   их

найдем. Мы будем изучать. Мы будем познавать. Мы создадим новый мир на

обломках старого, сгнившего, умирающего. После ночи следует рассвет. Это

будет наш рассвет, рассвет нашего мира.

–  Да, да, – соглашался я с ее бессвязными словами, – я тоже об этом

думал. Все будет так, как ты говоришь. Я счастлив. Я безгранично счастлив.

Я и не думал, что когда-нибудь испытаю столь безграничное счастье.

Внезапно   резко   похолодало,   небо   заволокло   страшными   темными

тучами,   поднялся   шквальный   ветер.   Все   произошло   внезапно,   в   долю

секунды.

– Что это?! – прошептала она в ужасе, рукой указывая на море.

С   пронзительным   шипением   море   отступало   от   города,   обнажая

скрывавшийся тысячелетиями шельф. Корабли с несметными сокровищами, постройки некогда существовавшего в этих местах города, принадлежавшего

к   смутно   известной   цивилизации,   сотни   предметов,   веками   скрывавшихся

под морской поверхностью, вновь увидели небо – темное, угрожающее. С

молниеносной скоростью вода уходила на километры вдаль и собиралась в

огромную   волну   высотой   в   несколько   сот   метров,   за   которой   небеса

померкли. Вдруг все остановилось. Волна застыла в небесах, отбрасывая на

землю многокилометровую тень. Ветер утих. Тьма окутала нас.