Покров Шута. Двойное отражение (СИ)

Возможно, он устал, он действительно устал, и ему могло померещиться. Он слишком долго напрягал глаза и свои несчастные мозги, но её тень всего на один миг показалась ему немного объёмной. Она была идеальной формы по соотношению к телу и положению девочки, она была именно там, где предполагалось освещением. Она была там, где должна, и такой, какой должна.

Но его глаз выхватил «объём» тени. Возможно, придуманный объём.

Возможно… Что-то с тенью было не так. Переживать, на первый взгляд, не о чём. Если это не раннее пробуждение, но уж его-то Нои дома точно бы не проморгали.

И предупреждать Аллена на пустом месте из-за возможных галлюцинациях казалось неразумным.

Лави собирал информацию с закрытым ртом, пытаясь что-то сообразить из старательных рассказов Аллена, бегло просматривая газеты за прошлые пару лет (более старых в доме, к сожалению, не оказалось) и интересуясь не только тем, что происходило в Ордене, но и новыми небольшими войнами, вспыхивающими то там, то тут.

Юный книжник был действительно рад вернуться ко всегда притягивающему его занятию. Бумаги, книги, отчёты, рыться в них, пробегать взглядом по строкам. Искать совпадения, выделять детали, не видимые никому другому, находить новые и всё более интересные факты. Он обожал свою работу, секреты и возню с бумагой в некотором роде. Через какое-то время всегда становилось немного скучно, но после долгих переходов так приятно коснуться пальцами бумаги, смаковать всякую переворачиваемую страницу.

О да, он скучал. И даже довольно неуклюжий обзор Аллена ничуть не ухудшил настроение Лави.

Лави был полностью погружён в работу.

Лави действительно любил своё дело.

Лави наслаждался и отдыхал, работая, ум был как никогда ясным, сознание чистым, вычеты ложились один за другим, гладко, ровно, закономерно.

И даже слова Аллена об изменившихся его взаимоотношениях с Кандой он не вспоминал в тот день и ночь, которую не мог позволить себе спать. Он вообще не думал о Канде и даже не замечал этого. И, между тем, считал его присутствие рядом с собой чем-то самим собой разумеющимся.

И сам ничего из этого не замечал.

Уходили они с Юу немного в разное время, и Лави даже нервничал, понимая, что здесь, в королевстве застывших Ноев, растут только дети, которых он впервые увидел, да Тевак. Да, молодая женщина была единственным показателем того, что время вообще-то идёт. И что прошло его уже не так мало, как кажется Лави.

А осторожные предупреждения Аллена о возможной травме или болезни Старика Книжника тем более заставляли переживать.

Потому, когда Лави входил во врата, он нервничал. И оттого действительно растерялся, когда что-то прилетело ему по голове, а потом, как в старые добрые времена, на ученика книжника обрушился поток брани.

Книжник очень явно выражал своё недовольство… всем. И тем, что Лави застрял на семь почти лет, – в первую очередь. И Лави пришлось дожидаться самого конца возмущений, чтобы попытаться оправдаться. Он ведь тоже ничего такого не хотел.

И только тогда он сумел хорошо разглядеть книжника.

И не увидел в нём ничего тревожного или страшного. Нет, книжники вообще имеют обыкновение бодро жить до самых своих последних дней, а потом вдруг за один-два года умирают. Для своих лет Старик был слишком активен для большинства людей, разве что какие-то монахи, изучающие медитации и различные боевые искусства, могли похвастаться подобным.

И Книжник мог иметь подобное происхождение, конечно. Старик никогда не рассказывал конкретно о своём прошлом, до того как он сам не попал в ученики, а это было чёрт знает сколько лет назад. Обучение ученика занимало немало лет! От двадцати и больше в обычном случае! А сам Лави, по сравнению с большинством, был неучем, но, судя по тому, что его выбрали в тот момент, когда время отчаянно поджимало, талантливым неучем. Ведь Старик уже тогда понимал, что не может тратить время на выбор и должен начать обучение поскорее.

Быть может, в Лави действительно было всё, чтобы стать каким-никаким, а всё же книжником.

Но бурлящая до самого конца жизнь была общей чертой для всех представителей этой профессии.

И Книжник пока выглядел неплохо. Разве что.. что… пах по-другому. Он никогда на памяти Лави не курил чисто табак, всё какие-то свои странные травы. Ну, не то чтобы странные, но всё же…

Сейчас от него этого запаха не исходило, какой-то другой, более терпкий и явно ощутимый.

Лави не стал сразу спрашивать о его здоровье, потому как вопросы посыпались вначале на него, и сам ученик в это время задал лишь один вопрос и пристально высматривал ответ. Стал ли его учитель медленнее, стал ли слабее?

А нет, пинался он всё так же неплохо. Вернее он швырнул в Лави что-то, не ударяя сам. И, вроде, совершенно нормально, но для нервничающего парня это как очередной сигнал к беспокойству.

— Ну и что ты пялишься? — спросил Книжник, усаживаясь в кресло просторной комнаты, заполненной книгами и серебрящейся на свету пылью.

— Пытаюсь понять, не изменился ли ты за эти шесть лет, — попытался объяснить Лави. Ведь это и было правдой. И совершенно простой, благовидной правдой.