Покров Шута. Двойное отражение (СИ)

На большее полностью вымотанного непривычной работой Канды не хватило. Он договорился завтра с самого утра встретить мальчика и снова дать ему поиграть и потискать голема. О том, что он собирался расспросить о рисунках, упоминать не стал, не желая пугать мальчишку. И к тому же Юу устал выговаривать странные слова на другом языке, а мальчик действительно не умел читать. И учить его никто не собирался, конечно же.

Канда был доволен и раздражён в некоторой степени.

А следующие два дня Юу пришлось потратить на установление доверительных отношений с мальчиком. Он понятия не имел, почему не схватил его за шкирку и не отволок во врата…

Ах, да, он же обещал Уолкеру, что не вернётся в ближайшие три дня.

А к концу этого срока Юу уверился, что может забрать ребёнка, не прибегая к насильственным методам. Хотя бы просто рассказывая о других городах, людях, о чёрном Ордене и потихоньку, понемногу про экзорцистов.

Он не был уверен, что мальчик понимает всё правильно. Судя по некоторым гримасам, его произношение было отвратительным. Но когда Неру задавал вопросы, в основном показывая их жестами, получалось, что суть он улавливает верно. И даже часто думал в нужном направлении, заинтригованный миром за пределами хорошо известного ему леса и поселения.

А какой ребёнок не заинтересуется? Особенно вынужденный жить на отшибе, без друзей и знакомых, с матерью, что стыдится его и не понимает.

За эти два дня мальчишка так ни разу ничего и не нарисовал. На эти два дня Юу позволил забыть себе, что здесь рядом ещё обитает кто-то, мать мальчишки ходила в поселение работать, но больше никакой связи не поддерживала. И действительно выглядела изгоем.

На третий день начались проблемы с матерью. Она чувствовала что-то нехорошее, и, когда Канда попытался объяснить про рисунки и про помощь, в которой может нуждаться мальчик, женщина тут же начала протестовать и кричать, чтобы он не касался ребёнка и ничего не делал. Это её грех, вроде, и она должна сама за него расплатиться. И что она найдёт к нему подход, воспитает правильно. Юу пытался втолковать, что ничего такого не нужно, женщина не желала слушать и читать.

Обстановка накалялась.

Зато Канда спросил про рисунки. Как давно мальчишка рисует их, и тот, не показывая цифр, объяснил, как умел, — сколько себя помнит, столько и рисует. Нехотя поделился тем, что его рисовать никто не хотел учить. Его рисунки никому никогда не нравились. Люди называли их плохими. Требовали, чтобы он рисовал то, что находится перед ним. И либо он рисовал ужасно, либо рисовал не совсем то. Он не знал, почему так рисует. Понятия не имел, но людям не нравилось. К вечеру того же дня мальчик показал Юу рисунки. Просто вытащил несколько из середины стопки и сообщил, что вынужден спать и ходить с ними постоянно, потому что иначе мать бы их сожгла. Уже делала так. И люди у него отбирали и сжигали или рвали рисунки. Он придумывал тайники, но сам забыл место, где спрятал.

Неру был обижен несправедливостью и не понимал, в чём провинился и как он должен рисовать.

А еще прятался от одной страшной бабки. Она, вроде, его родственницей по отцу приходилась, и больше других была им озабочена, старалась на путь истинный наставить самым простым и доступным способом: грозилась переломать пальцы, если ещё раз увидит рисующим.

Неру был действительно счастлив встретить человека, что мог его понимать, что прилагал усилия, чтобы понять и послушать. А ещё он целыми днями ничерта не ел. И боялся любого человека, кроме редких чужаков, ещё не прознавших, какой он плохой.

Непростая ситуация.

Юу уже даже не хотелось о чём-либо говорить женщине, может, она бы была даже рада избавиться от ребёнка, который, судя по всему, стал причиной её изгнания и других многих бед. Но Канда так и не выяснил, что это может быть за чистая сила и где находится её кристалл. До тех пор, пока мальчик не развязал однажды после нескольких просьб серые от грязи и времени бинты на горле и не продемонстрировал огромный шрам, скрывающий под собой что-то твёрдое на ощупь и будто выпирающее самым кончиком. Из-за этого мальчик не мог говорить. Из-за этого он очень плохо ел. Из-за этого он был слабее и меньше всех его сверстников. Мать-то его всё же открыла, что ребёнку не десять, на которые он выглядит, но давно четырнадцать лет. И из-за этого его не любили ещё сильнее. И говорили, будто он таким не родился, но что-то случилось ещё в самые первые дни. Будто что-то младенцу скормили, а оно там застряло, разбухло и окаменело.

А тело развивалось гораздо медленнее. Да и умственное развитие было не на самом лучшем уровне - слишком пугливый, наивный и открытый мальчишка.

А вот его рисунки… Если бы Юу попросил нарисовать себя и получил бы в ответ рисунок с собственным разрезанным телом и выпущенными кишками, он, может быть, и понял бы что-то. Или отнёсся к такому с юмором.

Кишки наружу для него не смертельно и как-то обыденно почти.