Покровские ворота (сборник)

Григорий . Васильчиков, по-твоему, мудр?

Алексей . Васильчиков – нуль, пустобрех, петиметр. И прост, незлобив. Его не страшись. Это, брат, женский туман, растает. Вот тезка твой – Гришка Потемкин – другой. Я, брат, его не оценил. Каюсь, думал, что простодушен. С такой комплекцией человек редко бывает стратиг, а поди ж ты…

Григорий . Видеть, видеть его не могу!..

Алексей . Вот в чем беда твоя, больно ревнив. Ревнивец когда-нибудь да опостылеет. А государыню ревновать, это как ревновать державу. Это уж объявить права не на женщину – на престол. Говоришь, звала господином! Гриша, что ночью не говорится. Ночному слову, любезный друг, нет ни цены, ни веры. Забудь.

Григорий . Уеду. Пусть вспоминает.

Алексей . Дурак. Делать ей нечего – вспоминать. С глаз долой, так из сердца вон. Нет. Орловы так не уходят. Орловы насмерть стоят. Затаись. Умей глаза закрывать. Не видеть. Страсть переменчива. Это, брат, море. Сегодня отлив, а завтра прилив. А ты знай сиди на берегу да жди погоды.

Григорий . Нет, не по мне.

Алексей . Мало ли! Ты вот мне говорил, что Панин Потемкина греческий план не одобряет.

Григорий . Что из того?

Алексей . А то, что это вовсе не худо. Глядишь, один другого пожрет.

Входит Ферапонт Фомич.

Кто тебя звал?

Ферапонт . Виноват, ваше сиятельство. Поручик Мартынов. По срочному делу.

Алексей . Впусти.

Ферапонт уходит.

Мартынов? От государыни?

Входят: Ферапонт, совсем юный офицерик, в глубине переминается Кустов.

Здравствуй, поручик. Чего изволишь?

Мартынов . Ее императорское величество просят пожаловать ваше сиятельство незамедлительно.

Алексей . Подожди.

Мартынов . Слушаюсь, ваше сиятельство.

Алексей . Ступай.

Офицерик уходит.

Видишь как? Легка на помине.

Григорий . Зовет тебя, а я ни при чем…

Алексей (озабоченно) . К добру ли? (Смотрит на Григория.) А ты уже и не в себе.

Григорий . Брат, не до шуток. В тебе есть надобность, а я про то и ведать не ведаю.

Алексей . Эй, Ферапонт, умываться. Живо. Царская служба ждать не любит. (Брату.) С Богом!

Григорий . В добрый час, Алексей.

Алексей . Господин пиит пусть отоспится.

Кустов . Что плоти сон, коль дух еще бодрствует?

Алексей . Ну, бодрствуй, да в меру. Гляди! (Уходит.)

2

Кабинет Екатерины. Екатерина и Дашкова.

Екатерина . Слушаю, Екатерина Романовна. О чем твоя просьба?

Дашкова (подчеркнутая сдержанность) . Ваше величество, сын мой окончил курс в Эдинбурге. Мне надобно провести с ним в Европе то время, которое потребно для завершения его воспитания. Прошу на то вашего дозволения.

Екатерина . Скучно тебе, княгиня, с нами? Три года пространствовала, два – здесь прожила и уж назад тебя потянуло.

Дашкова . Ваше величество, я живу для сына. С той поры, как князь Михаил Иваныч оставил меня в сем мире одну, жизнь моя навсегда кончена. Мне для себя ничего не надо. Но моя обязанность вложить в Павла все, что оправдает любовь матери и даст ему одобренье отечества.

Екатерина . Не рано ль ты стала для сына жить? Гляди, княгиня, не ошибись. Дети любви нашей редко стоят.

Дашкова . Я надеюсь, что сохраню доверенность моего ребенка. Он вовсе не способен на зло.

Екатерина . Рада за тебя, коли так. А все же на досуге подумай. Я ведь не с потолка беру. Мы с тобой обе – Екатерины, у тебя свой Павел, у меня – свой. Храни тебя Бог от моих забот.

Дашкова . Было время, ваше величество, я Бога просила, чтоб ваши заботы стали моими. Был и тот далекий и столь опасный июнь, когда я и вовсе была готова расстаться с земным существованием, лишь бы увидеть на вас корону. И делала то, что делать могла. Теперь обстоятельства переменились.

Екатерина . Что, милая, о былом вспоминать? Тогда мы обе молоды были. А на обстоятельства негодовать есть манера хорошенькой женщины. Уж если ты для сына живешь, учись смиренью. Вот мой совет.

Дашкова . Благодарю вас, ваше величество. Это совет бесценный.

Екатерина . Ой ли? Не идет тебе, Катя, схима. Старит. Я постарше тебя, а кто из нас моложе глядится, скажи по совести?

Дашкова (не без колкости) . О, вы, бесспорно, ваше величество.

Екатерина . Спасибо, мой друг. А все оттого, что женщина должна быть женщиной и жить настоящим. Мне Дидерот еще пять лет назад писал: княгине Дашковой двадцать семь? Я полагал, ей уже сорок!

Дашкова . Делает честь его наблюдательности.

Екатерина . Чрезмерное умствование женщину сушит. Боюсь, что Никита Иванович Панин сыграл в твоей жизни дурную роль.

Дашкова . Он вам не по сердцу. Ах, ваше величество! Меня лишиться – утрата малая, но Панин – потеря невосполнимая. Вас хотят разлучить, это можно понять. Человек значительный возбуждает ненависть.