Покушение

Политова так и подмывало спросить: «А как там все получилось у этого напарника?» Но он не спросил и лишь поблагодарил переводчика. Однако прошел час, а Дреер не вернулся. Офицеры выпили еще фляжку и съели еще круг колбасы. Дреера все не было. Тогда по приказу капитана солдат залез на мельницу и трижды выстрелил из ракетницы. И тогда, где-то далеко-далеко, может, у самой границы полигона, в ночном небе вспыхнули три ответных огня. Стало ясно — второй кандидат заблудился в болоте и ушел совсем не туда, куда было надо. Офицеры уже не улыбались, уселись по углам комнаты и курили. Солдат стрелял из ракетницы каждые полчаса. Но прошло еще не менее двух часов, пока Дреер добрался до мельницы. Он был совершенно измучен и еле стоял на ногах. У него забрали автомат, гранаты, ракетницу, и, не говоря ни слова, все вместе вышли из комнаты. Солдат запер дверь, и вся команда пошла, подсвечивая себе фонариками, по тропинке в сторону от ручья. Метров через триста вышли на поляну, на которой стояли два автомобиля. Трое немцев сели в один автомобиль, а двое русских и переводчик — в другой. Обе машины двинулись через поляну, выехали на дорогу, и скоро мельница и полигон остались далеко позади. В Берлин въехали на рассвете. Политова и Дреера развезли по гостиницам и предупредили, чтобы оба с утра после завтрака никуда из своих номеров не отлучались.

А утром следующего дня в кабинете у Грейфе появился Скорцени. И, поприветствовав его в традиционной нацистской манере, довольно хмуро спросил:

— Вам уже докладывали о вчерашнем?

— Да, дорогой Отто. Я в курсе, — ответил Грейфе. — Весьма сожалею, что так получилось. Ведь вы отлично знаете, что без подстраховки в таком деле, какое им предстоит, работать очень трудно.

— А рассчитывать на успех еще трудней, — согласился Скорцени. — Но испытания есть испытания. Оценки объективны…

— Безусловно, — вздохнул Грейфе. — И все же, дорогой Отто, я бы не стал отказываться от того второго русского. Бывают же случайности?

— Бывают, оберштумбаннфюрер.

— Вот-вот, — обрадовался Грейфе. — Может, стоит еще разок его проверить?

— Это несложно совсем, оберштурмбаннфюрер.

— И я так думаю. Тем более что, по другим данным, он подходит нам очень. Так как, оставим? — интригующе взглянул на штурмбаннфюрера Грейфе.

— И еще одного возьмем, — неожиданно предложил Скорцени и добавил: — А тренировать будем порознь. Политова отдельно. Тех двоих — отдельно. Но я почти уверен в том, что в Политове мы не ошибаемся.

Глава 20

Круклиса не было, и Доронин доложил о результатах командировки генералу Ефремову. Генерал был в курсе дел и выслушал Доронина со вниманием. Заодно подробно расспросил о Ленинграде. До войны он работал там и теперь живо интересовался всем, что касалось города на Неве. Поэтому его прямо-таки растрогал рассказ Доронина о том живом участии и непременном желании ленинградцев хоть чем-нибудь помочь им в их работе.

— Это удивительные люди. Я всю жизнь буду гордиться тем, что мне довелось трудиться среди них, — сказал Ефремов. — А эта вот их черта помочь бескорыстно другому, проявить к нему внимание, чуткость, разделить с ним его заботы — она у них точно в крови. И никакие тяготы, никакие собственные страдания в них это не изменят и не убьют. Да… Шидлер-Баранова, Владимир Иванович, вызывает очень большой интерес. Мы тут без вас беседовали с Яном Францевичем и пришли к выводу, независимо от того, как будет восстанавливаться цепочка с ее прошлым, надо уже сейчас думать и думать о том, как напасть на ее след сегодня. И не только об этом. Мы должны точно знать, кто приходил к ней в квартиру в ее отсутствие. Короче говоря, у нас должна быть полная ясность во всей этой истории с черным ходом.

— Мы не переставая работаем над этим, товарищ генерал, — ответил Доронин. — И уже приняли некоторые меры. Но результатов пока нет.

— Знаю. Ян Францевич докладывал мне. Но нас это устраивать не может. Думайте. Ищите. Неразгаданных тайн не бывает. Дело всегда лишь во времени. Но я потому об этом вам и говорю, что в данном случае оно не терпит ни малейших отлагательств, — подчеркнул Ефремов. — Поэтому не надо ждать возвращения Яна Францевича. Он может задержаться. Действуйте самостоятельно и смелее. Поиск Шидлер-Барановой советую продолжать лично вам, поскольку вы стоите у истоков этого расследования — вот и доведите его до конца. Проясните все неизвестные нам периоды ее биографии. Людей нацельте на новые задачи, — приказал Ефремов.

Доронин, выйдя из кабинета генерала, пока шел в отдел, не переставая думал: «Легко сказать “Смелее”! А против кого ее направлять, эту смелость? Рванешь — да не туда. И еще время потеряешь. И ведь действительно, как назло, получилось, просмотрели, а теперь ищи ветра в поле…»