Покушение

Но приказ генерала надо было выполнять, и Доронин собрал всех, кто был в отделе, на совещание. Оно было недолгим. Людей собралось маловато. Большинство сотрудников находилось в командировках. Да и доклады тех, кто уже занимался этим делом, тоже оказались малоутешительными. Когда Доронин только что докладывал генералу Ефремову о том, что некоторые меры уже приняты, он имел в виду следующее. Довольно длительный период в черте города, а также в зоне пригородов столицы не засекалась ни одна неизвестная работающая радиостанция. И вдруг за короткий промежуток времени, кто-то отстучал в эфир с небольшим промежутком из разных мест сразу две радиограммы. Их, естественно, запеленговали. Тщательнейшим образом прочесали оба района, из которых велись передачи. Но никого и ничего не нашли. Установили лишь, что в обоих случаях передатчики развертывались для работы в лесу. Радиограммы передавались ключом, азбукой Морзе. Обе были приняты радистами контрразведки. Но расшифровать ни одну до сих пор не удалось. Но, пожалуй, самым важным и интересным оказалось то, что удалось установить уже после второй пеленгации. А именно: зафиксировали, что вторая передача состоялась на следующий день после взлома неизвестным черного хода в квартире Барановой. Полковник Круклис приказал проверить, нет ли какой-нибудь связи по времени между ограблением квартиры и первой передачей. Проанализировали. Сопоставили известные факты и пришли к выводу, что такая связь есть. Во всяком случае, к этому выводу совершенно объективно подводили следующие цифры: квартиру ограбили шестнадцатого сентября. Известно стало об этом восемнадцатого. В тот же день арестовали парня и опечатали входную дверь. А уже девятнадцатого сентября неизвестному адресату полетела первая радиограмма.

Сопоставив эти данные, полковник Круклис еще тогда сказал:

— Не сомневаюсь, что радиограммы передал один и тот же человек. Из разных мест? А вы бы хотели, чтобы он сидел под одной и той же елкой и ждал вас? Нет, дорогие друзья, этого вы не дождетесь.

Потом он заставил каждого придумать свою версию: что же могло быть в первой радиограмме? Почему корреспондент вынужден был дать вторую и что сообщил адресату в ней? И уже тогда предпринял ряд конкретных мер по розыску неизвестного радиста и его техники. Об этих-то мерах и упомянул сейчас на докладе Ефремову Доронин. Но как было сказано, результатов эти меры пока что не дали…

Уже во время совещания позвонил из Киева Петренко. Слышимость была плохой, в трубке что-то трещало, шумело. Но Доронин тем не менее уловил явно пониженный тон в голосе майора.

— Полная неудача, Владимир Иванович. Не нашел ничего даже похожего, — доложил Петренко.

— Ну зачем так мрачно, Леонид Сергеевич? — попытался подбодрить майора Доронин. — В данном случае этот отрицательный результат дает богатую пищу для размышлений.

— Только-то. А делать что? — спросил Петренко.

— Если уверен в том, что дальнейшие поиски никаких положительных результатов не дадут, возвращайся. Будем обмозговывать то, что удалось установить.

— Я перерыл все, — исчерпывающе ответил Петренко.

— Тогда ждем тебя здесь, — также коротко ответил Доронин. В том, что упорный и старательный Петренко просмотрел все, что только можно было просмотреть, Доронин не сомневался ни на йоту.

Обсудили и эту неожиданно возникшую ситуацию. Мнение сотрудников отдела разделилось. Одни неудачу Петренко объясняли недостаточностью архивных документов. Много ли их могло уцелеть после хозяйничания немцев? Другие, и в том числе Доронин, были склонны видеть ее в преднамеренных действиях Шидлер, умышленно указавшей когда-то неправильными дату и место своего рождения. Это, естественно, также породило несколько версий. Но разбираться в них сейчас не стали. Надо было еще кое-что уточнить. Совещание закончили, и Доронин выехал в Лефортово, в Военно-исторический архив. Надо было непременно найти ответ на вопрос: что же собой представлял и кем был до революции муж Шидлер — С. Г. Судзиловский.

Однако уже разговор с дежурным охранником в вестибюле старинного здания, в котором размещался архив, разочаровал Доронина.

— Так ведь эвакуировано почти все, товарищ подполковник. И сотрудников осталось кот наплакал. Мужчины, кто работал, почти все в армии. А женщины вместе со всеми делами в Саратове, — объяснил Доронину словоохотливый седоусый страж с пустой кобурой на поясе.

— А все же кое-кто, говорите, остался? — ухватился за это сообщение, как за спасительную соломинку, Доронин.

— А как же? И работают, — заверил охранник.

Так все и оказалось. И остались люди толковые. И та сотрудница, которая занялась вопросом Доронина, быстро разобралась в сути дела.

— Но вы хоть приблизительно знаете, где этот Судзиловский служил? — спросила она.

Доронин достал данные, взятые из справки, удостоверявшей личность Судзиловского С.Г.

— К сожалению, это все, чем мы располагаем, — признался он. — И я отлично понимаю, что этого крайне мало. Но я могу высказать некоторые соображения по поводу его службы…

— Давайте, — согласилась сотрудница. — Пусть будет хотя бы это.