Покушение на зеркало

Рассеянно посмотрев налево, я без какой-либо опаски вступил на проезжую часть и, воспользовавшись паузой в движении по моей стороне улицы, быстро, почти бегом попытался проскочить к разделительной полосе. Я никак не мог ожидать, что из-за большого телевизионного автобуса — кажется, их называют лихтвагенами, — который стоял у тротуара метрах в пяти от меня, вдруг вынырнет несущаяся на большой скорости машина. Но именно так и случилось: запыленная красная «ауди» с тонированными стеклами мчалась прямо на меня. По инерции я сделал еще два-три шага вперед, пересек полосу и тут же, чуть было не оказавшись под колесами «волги» из встречного потока, рванулся назад. Завизжав тормозами, шикарная иномарка вильнула к обочине, крутанулась вокруг оси и с размаху ударила задним крылом о фонарный столб, возле которого то ли пережидала движение, то ли читала объявление немолодая женщина с зонтиком и хозяйственной сумкой. Сшибла ее машина или только задела, я не разглядел — увидел уже лежавшее боком на бордюре тело с неестественно, «блошкой» подогнутыми ногами, высыпавшиеся из сумки пестрые пакетики печенья и кочанчик капусты. Раскрытый выцветший зонтик отлетел в сторону метра на четыре и еще покачивался, словно большая выдыхающаяся юла. Почему-то именно эту деталь отметило в тот злополучный миг мое сознание, видимо, изо всех сил противившееся воспринимать жуткую реальность того, что только что произошло.

Дальнейшее развитие событий запечатлелось в моей памяти кадрами немого синематографа — какими-то рваными, нервно дергающимися фрагментами. Широко раскрытый рот перепуганной мороженщицы — крика не слышу… Мальчишка, оглядываясь на бегу, машет рукой, кого-то зовет… Вот и я… Ватными ногами я шагаю к этой несчастной… Вот распахивается дверца заднего салона «ауди»… Я наклоняюсь… Чьи-то могучие руки обхватывают меня сзади за поясницу… Я инстинктивно вырываюсь, от сильного удара по шее темнеет в глазах, сознание на какое-то мгновенье отключается… Но только на мгновенье: когда меня грубо запихивают в машину, я уже в состоянии как-то контролировать себя и потому не предпринимаю никаких попыток к сопротивлению…Автомобиль, словно на старте ралли, с рыком срывается с места, я болезненно ударяюсь затылком о что-то металлическое, установленное у заднего окна, и, слабенько охнув, окончательно прихожу в себя. Вернее, обретаю способность реально оценить ситуацию и, выражаясь языком редактируемых мною наукообразных брошюр, назвать ее составляющие адекватными их сущности именами.

Я ощущаю, как лихорадочно пульсирует мой мозг. Да, да, я — виновник дорожного ЧП, которое, похоже, стало трагедией для незнакомой мне женщины с зонтиком.

Сейчас я убегаю с места происшествия, хоть и не по своей воле, меня насильно увозят они. Кто — они? Их трое — двое впереди, третий рядом со мной. Я вдвое старше любого из них, этих загорелых мордоворотов с одинаково подбритыми затылками, однотипно одетых. Мой мускулистый сосед в узкой черной майке и пестрых «бермудах», на его корешах — расстегнутые до пупа расписные рубашонки.

Желтая цепь на бычьей, мокрой от пота шее водителя мутно отсвечивает, нахально лезет в глаза. В машине невыносимо душно, но стекла опущены только на два пальца — люди, подхватившие меня словно худого котенка с тротуара, предпочитают быть невидимками для водителей и пешеходов. Я слышу, как время от времени они обмениваются отрывистыми репликами, смысл которых не доходит до моего сознания. Я просто фиксирую звуки и шкурой ощущаю бьющийся в их интонациях страх:

— Сразу на седьмую?

— Охренел?! А краску?

— У Джиги навалом, жми!

— Переулком, Серый, переулком надо!..

— Не учи, блин, ученого… Кровянки вроде не было? А?!!

— У той-то?… ее знает, не глянул…

— Жмурика нам еще не хватало, падла…

— А Джиге, Джиге… Кто ему доложит?.. Толян, может, ты, Толян, а?!

— Да пошел ты…

Мат, мат, мат — через каждое слово, иногда ничего кроме… Я даже не пытаюсь запоминать, куда они меня везут — понимаю, что куда-то к Волге. «Ауди» петляет по улочкам между дач, сердце лихорадочно стучит. Но мне жгуче приятно, что эти крутые смертельно перепуганы. Куда больше меня, хотя уж мне-то, казалось бы, есть чего опасаться. Явные бандиты, по меньшей мере рэкетиры, уносят меня, как лиса петушка, черт знает куда, чтобы расквитаться за аварию. Но оцепенение уже проходит, и я решаюсь подать голос:

— Зачем вы меня везете? Если вы…

Договорить не успеваю: мой сосед больно бьет меня в локтем в солнечное спелетение.

— Узнаешь, сука! Заткнись!

— Еще спрашивает, — оборачиваясь и обдавая меня густым водочным перегаром, сипло выдыхает амбал, сидящий рядом с водителем. Его маленькие, глубоко запавшие глаза бегают по моему лицу, в них откровенная ненависть.

— Ништяк, ништяк… — цедит сквозь зубы худощавый цыгановатый водила. — Подразберемся…

— Собственно, в чем я…

Твердая потная лапища сжимает и тотчас отпускает мое лицо. «Смазь», вспыхивает воспоминание детства, у дворовых блатарей это называлось «смазь»…

— Бороду выдеру… папаша! Сказано тебе — заткнись!