Полдень, XXI век, 2008 № 10

Ничем он ей не приглянулся, но очень похожую фотографию она видела сегодня в «Новом времени» — и вправду, одно лицо, такой же коротко стриженный и так же на стуле, в облегающих трусах, с непроницаемым лицом смотрящий в зеркало. Но почему в зеркало? Женева поглядела на шкаф. Как будто оттуда его сфотографировали, прямо сквозь потрескавшуюся амальгаму. Жаль, что выбросила.

Женева пошевелилась, отгоняя воспоминания. Диван скрипнул, Сергей обернулся, полотенце соскользнуло с бедер, он как-то неловко вздернул руку и вдруг застыл, словно стоп-кадр, выхваченный из пространства яркой вспышкой, а затем медленно растворился в бьющем сквозь штору солнечном луче, уничтожая вместе с собой и ущербное отражение.

Женева вяло улыбнулась и снова закрыла глаза — сон, сон, сон, death don’t have no mercy in this land.

— Где буклет с выставки?

— Не знаю. Забыли в кафе, кажется. А что, он тебе чем-то дорог?

— Да.

Это была та же картинка с титула буклета: в такой же позе застыл Сергей, прежде чем… Прежде чем что? Замереть. Растаять. Бред, бред, она еще не проснулась. Просыпаться нужно так, чтобы потом не было мучительно больно…

Женева резко отбросила одеяло, спустила ноги на холодный пол. Сергей! — про себя, но получилось вслух, криком. Шум в коридоре. Соседи опять переругивались под ее дверью.

В комнате Сергея не было. Одежда его — была. Сумка — была. Недопитая бутылка, невымытые бокалы — были. А самого его не было. Не мог же он голым уйти!

Объяснить, куда исчез Сергей, Женева не могла. Она лишь беспомощно улыбалась, не глядя ни на того, кто ходил сейчас по ее комнате, ни на того, кто стоял у двери, прислонившись к косяку.

Все осталось, даже трусы-носки, а самого нет. Фантастика. Тот, кто ходил — высокий мужчина, — подкручивая пальцем пышный ус, так и сказал: фантастика, зачем-то потом ткнув тем же пальцем в потолок. Он расстегнул кожаное пальто. Отодвинул на затылок шляпу с полями. Присел на корточки напротив сидящей на диване Женевы:

— Куда он мог деться?

— Я не знаю.

— Так, девочка, — он встал, подошел к шкафу, остановился у завешенного простыней зеркала, — ты, кажется, не понимаешь… Я его отец! — вдруг закричал он. — И я должен знать, где он!

Отца Сергея Женева раньше никогда не видела. Знала, что он есть, что занимает какой-то важный пост — Сергей не любил об этом говорить. Знала, что сын с отцом не очень ладили. Знала, что ее появление в жизни Сергея отнюдь не улучшило взаимоотношений в семье.

Отец Сергея снова зашагал по комнате, резко отодвинул ногой стоящий на пути стул. Сдернул простыню с зеркала. Бросил ее на пол. Женева подняла голову. Увидела, как он на мгновение задержался у своего отражения, подкрутил другой ус. Порода, вяло отметила Женева.

Она не знала, что ей делать. Рассказать то, что видела, то, что ей привиделось? На любого здравомыслящего человека ее рассказ произвел бы вполне определенное впечатление. Хотя молчать тоже было глупо.

— Где он?! — резко спросил отец Сергея, повернувшись к ней.

Тот, что стоял у двери, зевнул.

Женева встала, протянула фотографию. Ее она нашла в шкафу, потом до боли в глазах вглядывалась в обращенное к ней лицо… Отец Сергея взял карточку. Тот, у двери, подался было вперед, чтобы разглядеть, что там такое. Но его осадили:

— Геннадий, ты у соседей интересовался? — спросил отец Сергея, едва взглянув на снимок.

— Ничего не знают, даже не видели.

— А соседнюю квартиру опросил, а этажом ниже? Будь ласков, сходи. Не мог же он голым на улицу пойти.

Геннадий вышел.

Отец Сергея дождался, пока закроется дверь. И снова посмотрел на фото. Женева села на диван, ждала.

Наконец тот спрятал карточку во внутренний карман пальто. Подсел к ней.

— Порнография какая-то. Странное фото… Будто старое… Послушай, девочка… — он вдруг немного замялся. — Ты давно его знаешь?..

— Полгода.

— Ну да, полгода. Он что… с мужиками спал?

— С чего вы взяли? — Женева не сразу поняла той логической цепочки, которая вела к такому заключению. — Нет, я уверена, что нет.

— Успокоила. Теперь скажи: где он?

Отец Сергея встал, подошел к шкафу.

— Вы меня в чем-то подозреваете? — выдавила Женева.

Он посмотрелся в зеркало, снял шляпу, пригладил рукой волосы и затем снова стал подкручивать усы.

— Показывайте, что там у вас, — Александр Петрович, начальник Женевы, протер салфеткой руки.

Женева положила перед ним фотографию высокого мужчины, одетого в пальто, держащего в одной руке шляпу, другой же накручивающего себе ус.

— Любопытно. Без паспарту. Не скажу, в чьей мастерской сделано. Думаю, начало прошлого века.

— А как вы определяете?

— Ну, не буду вдаваться в тонкости. Замечу только, как люди относятся к направленному на них фотообъективу. Мы с вами, современные люди, знаем, что это такое, и реакция на него у нас уже заготовленная, разная, но заготовленная. Мы знаем, что ждать от него, знаем, какие последствия наступят после того, как нажмут на кнопку. А в то время фотография хоть и была распространена, но многие в глаза не видели фотообъектива. Вот смотрите, — он достал альбом, раскрыл его, продолжил: — «Рекруты» Карла Буллы. Посмотрите на их лица.