Полдень, XXI век, 2008 № 10

«Зря» — не потому что плохо работали, работали люди в штатском, в общем-то, хорошо, но… как бы это сказать? — не туда. То есть все свои силы и немереные деньги налогоплательщиков тратили на борьбу с мельницами, причем — бумажными. В доказательство — мой личный пример. Надо бы, конечно, использовать для иллюстративности сканер, только жалко тратить дорогой порошок на подобную ерунду. Поэтому печатаю от руки:

«СССР

КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Управление КГБ при Совете Министров СССР по Ленинградской области

ПРОТОКОЛ ОБЫСКА

1 марта 1978 г.

Гор. Ленинград

Старший следователь Следотдела Управления КГБ при СМ СССР по Ленинградской области ст. лейтенант Гордеев совместно с оперативными сотрудниками: ст. лейтенантом Добродубом, лейтенантом Белозеровым и следователем-стажером Рыжковым по поручению нач. отделения Следотдела УКГБЛО м-ра Савельева на основании постановления о производстве обыска от 1 марта 1978 г. с соблюдением ст. ст. 169–171, 176–177 УПК РСФСР, произвел обыск в квартире Етоева Александра Васильевича по адресу: гор. Ленинград, ул. Седова, д. 21, кв. 11.

При обыске присутствовали: Етоев Александр Васильевич и понятые: Побегалов Евгений Серафимович, прож.: Ленинград, наб. Фонтанки, д. 64, кв. 19, и Дмитриев Алексей Николаевич, прож. Ленинград, ул. Рентгена, д. 10, кв. 718…»

В классическом варианте понятых обычно берут на месте: это или дворник, или сосед — нет, наверное, не «или», а «и». В моем случае понятые ждали у двери дома, то есть их предупредили заранее, чтобы ровно во столько-то часов столько минут они были возле нужной парадной, дожидаясь черной гэбэшной «Волги».

Итак, «при обыске присутствовали…»

Далее: «Перед началом обыска в соответствии с требованиями ст. 170 УПК РСФСР Етоеву А. В. предъявлено постановление о производстве обыска от 1 марта 1978 г. и предложено добровольно выдать: предметы и документы, имеющие значение для уголовного дела, включая “самиздатовскую” литературу, на что он, Етоев А. В., заявил, что в его квартире имеется “самиздатовская” литература, и после этого добровольно выдал следующие издания…»

Насчет «добровольно» — это и вправду так. Самиздат у меня лежал на самых видных местах в комнате, поэтому заявлять, что, мол, мы не местные и ничего такого у нас, бедных, отродясь не водилось, было бы просто глупо.

А вот список обнаруженной и изъятой литературы, выбранные места:

«1. Документ, размноженный электроспособом, на 35 листах под названием “Сказка о тройке” — из сумки, с которой Етоев А. В. был доставлен с работы на обыск.

2. Два тома (1-й том на 337 страницах; второй — со стр. 339 по 651-ю), размноженные электроспособом, под названием: Марина Цветаева, “Неизданные письма”.

3. Книга, размноженная электроспособом, под названием: Бенедикт Лившиц, “Кротонский полдень”.

4. Книга, размноженная электроспособом, под названием: Борис Пильняк, “Повесть непогашенной луны”».

И так далее, всего 62 позиции.

Самым страшным обнаруженным и изъятым в результате обыска сочинением была книга Леонарда Шапиро «Коммунистическая партия Советского Союза». Ст. лейтенант Гордеев как увидел ее, так прямо расцвел в улыбке.

«Ну, все, Александр Васильевич, — так, кажется, сказал он. — Это уже грозит вам тюремным сроком».

От тюрьмы меня сохранил Господь. Единственное, чего я лишился, кроме изъятой и так и не возвращенной литературы, это работы в закрытом проектном учреждении, куда меня распределили после окончания Военмеха. Но это было, в общем, на благо, я устроился уборщиком в Эрмитаж, надышался музейной пылью и теперь, выпивая с приятелями, первый тост поднимаю «за масло парижских картин», а второй, как это принято в обществе приличных людей, «за музыку сосен савойских» — только в таком порядке.

Что касается книги Баррона, то ее с полным правом можно назвать «КГБ вчера», потому что мы не знаем, чем занимается КГБ сегодня. Может быть, об этом знают Новодворская или Елена Боннэр, но, увы, не мы с вами, дорогие мои читатели.

С Стеклянные города будущего

Почему в большинстве русских утопий главный строительный материал — стекло? Действительно, начиная, наверное, с Чернышевского, с его хрустального города-сада из четвертого сна Веры Павловны, один за другим вырастают на просторах России стеклянные города будущего. Особенно впечатляющую картину на этот счет дает постоянно цитируемый мною футурист Велимир Хлебников в известной своей кричали (не глагол, а существительное «кричаль», особый вид поэтического рассказа, изобретенный Хлебниковым. — А. Е.) «Мы и дома»: