Поле Куликово (СИ)

Подошёл согбенный старик с лешачьими бровями, будто прохладой окатил Николку взглядом глубоких бесцветных глаз, ощупал плечо и проскрипел:

-Не пужайсь, яд - не страшный, есть от него средство. Вот кабы сразу не выдернул, валялся б теперь в жару... Дарья! - окликнул ближнюю женщину, хлопочущую над раненым с перевязанной головой. - Дай-ка этому молодцу выпить утешь-травы. А ты смажь рану-то, штоб жар вытянуло, да заклей - вот и будет ладно.

Старый лекарь отошёл к ратнику, которого только что внесли, монашек начал обрабатывать рану на плече Николки, приблизилась девушка в тёмном, ойкнула:

-Николка! Ранили? Наши-то - где, живы ли?

Николка узнал Дарью, его губы задрожали.

-Что ты, Николка, больно? Погоди, миленький, счас легше станет, - она налила в глиняную черепушку пахучей зеленоватой жидкости из небольшого жбана.

Николка всхлипнул:

-Юрка... убили... И деда твово...

Снадобье плеснуло через край, Дарья охнула, отступив, и монашек взял у неё черепушку, поднёс ко рту Николки и прошипел в лицо:

-Ты што, дубовая колода, помолчать не мог? Пей.

Николка проглотил снадобье, не понимая, за что бранит его лекарь - ведь правду сказал. Дарья поставила жбан на землю и сказала:

-Пошла я...

-Куда это? - монашек заступил ей дорогу.

-Деда искать. Может, живой?

-Ты што? Ума лишилась? Ты знаешь, што там!

Девушка шагнула в сторону, пытаясь обойти монашка, но тот схватил за руку.

-Сродственников искать идёшь? А этих болящих, кои помощи ждут, бросаешь? Пусть помирают ратники, за нас принявшие язвы, штоб деду твому не скушно было в пути ко Господу? Так, што ль?.. Дурёха! Убитых не воротишь, а этих мы спасти должны.

-Я там спасать буду...

-Там тебя спасать придётся. Девицам средь мечей - не место, а тут тебе нет замены. Нет замены, слышь!..

Ближние раненые оборачивались на голос монашка, и тогда Дарья, надвинув платок на глаза, взяла жбан и пошла на чей-то стон у дальней стенки ограждения.

-Иди, сядь вон под телегу, а то приляг, тебе это - важно, - монашек подтолкнул Николку, сам же, встретив нового раненого, спросил. - Что - там? Крепко стоят?

-Стоят! Запасный-то ещё не трогался, стал быть, бьют... И большое знамя на месте... Господи, сколько душ хрестьянских загубил, окаянный, сколь народу изувечено, а конца не видать.

Николка пробирался к выходу. Ему стало легче, и оставаться он всё равно не мог. Снаружи послышались крики, он выбежал, и первое, что увидел - запасный полк. Качая лес копий, полк двигался в сторону битвы, заворачивая вперёд правое крыло. Николка глянул туда, где недавно стоял с земляками, и в груди оборвалось: там клубился такой же омут, какой видел он на левом крыле войска, когда тащил Юрка, и через этот омут текли серые ручьи вражеской конницы, смывая светлые островки расколотого русского войска. А дальше, у Зелёной Дубравы, уже не отдельные ручьи - поток Орды хлестал в прорыв, растекаясь и охватывая выдвигающийся навстречу запасный полк.

-Ба-атя!.. Батяня-аа! - Николка, не чуя боли в руке, схватил оставленное кем-то копьё и, не обращая внимания на крики колченогого мужика, кинулся навстречу серому потоку, в котором сгинул отец с односельчанами.

До полка левой руки Дмитрий Иванович не добрался, ввязавшись в бой на крыле большого, где были похоронены остатки тумена Бейбулата, поддержанные свежими сотнями Темучина и Батар-бека. "Государь - с нами!", "Дмитрий - с нами!" - этот клич вспыхивал всюду, где появлялся государь, и войску начинало казаться, что великий князь - ангел мщения, чей Дух несокрушимо стоит под большим знаменем, светя воинам издали облачной белизной ферязи, а плоть с мечом, карающим ворога, носится по полю сражения. Трудно даже бывалым ратникам равняться с дружиной государя, состоящей из богатырей. Она прорывалась сквозь стены и свалки, внося страх в ряды врага, вселяя мужество и уверенность в души своих.

"Наш, истинный воин, - говорили молодым ратникам старые бородачи, гордясь Дмитрием, словно сыном, которого вырастили. - С этим не пропадём!" - "Чего же он с малой-то дружиной? - тревожились молодые. - Беды б не вышло?" - "А мы - не дружина? Всё войско - ему дружина. Всяк за него голову положит. Да и Васька с Гришкой, глянь, как его заслоняют - этих сам чёрт не возьмёт!"

Ещё до того, как многотысячный вал конницы Орды захлестнул остатки полка левой руки и крыло большого, Дмитрий послал гонца к Дмитрию Ольгердовичу и Микуле Вельяминову с приказом - подвести запасный полк ближе к стыку большого с полком левой руки. Великий князь теперь видел: враг почуял слабое место, его конница стекается сюда, и прорыв - неизбежен. Нельзя, чтобы прорыв оказался слишком потрясающим для русского войска, а главное - вынудить Мамая бросить сюда основные силы... Дмитрий снова выдвинулся в первые ряды полка.

-Слышь, Васька? Больше мово коня за повод хватать не смей - руку отрублю! Береги государя, как хошь, а держать себя не позволю. Сейчас от меня одна польза - мой меч.