Поле Куликово (СИ)

Сбежал с крыльца, кинул в седло своё большое тело, одетое бронёй, дал шпоры вороному. Вслед нёсся перезвон молотка и кувалды - Микула, небось, перековывал рогатины и боевые чеканы на сошники. Не рано ли?.. В лесу Алёшка поехал скорым шагом. Дорогу к вырубке он знал и давал душе успокоиться от встречи с Ариной, чтобы отдаться радости встречи с матерью и братишками.

Лес справлял праздник, нарядный и печальный. Потому что этот праздник - всегда недолог.

ЭХО НЕПРЯДВЫ

КНИГА ПЕРВАЯ

ДОРОГИ В "ТРЕТИЙ РИМ"

I

Над степью летела тревога. Её разносили птицы, о ней сообщала земля едва уловимым гулом. Рассыпанные среди типчаков и полыни разом поднимали головы, замирая. Их дозорные свечками вставали над травой, и вдруг стада срывались в бег - на закат и на полночь. Вслед антилопам, развевая хвосты, бежали тарпаны, онагры мерцали белизной ног и подбрюший, зайчишки затаивались в татарнике, хищники теряли стать хозяев степи и, не замечая добычи, забивались в заросли по берегам речек. Даже туры, не боящиеся ни волчьих стай, ни пардусов, начинали кружить, грозя кому-то наклонёнными рогами, и, сбиваясь в стада, уходили за сайгаками и дзеренами. Вместе со зверем бежал человек. Становища полудиких кочевников вьючили лошадей, нагружали кибитки и, не мешкая, гнали на закат. Ватаги добытчиков соли, припозднившиеся на берегах Сурожского моря, искали убежища вместе со зверьём в приречных тростниках, в заросших оврагах, надеясь отсидеться. В стороне восхода небо начинало куриться серыми облачками, но ветер не доносил запаха гари костров, а это значило: надвигается самое страшное, что когда-либо порождали степи, - военная кочевая орда. Во время больших ханских охот конные крылья орды раскидывались на многие вёрсты и потом, охватывая пространство, стремительно и далеко выбрасывались вперёд, чтобы сомкнуться. Редкому зверю удавалось вырваться из кольца, чужому человеку - никогда.

По следу головных чамбулов в плотных колоннах шли одна за другой конные тысячи, прикрытые с боков заставами.

В челе головной тысячи колыхался рыжий великоханский бунчук, жёлто-кровавое знамя вспыхивало в порывах ветерка факелом угрозы - оно означало, что хан выступил на войну. Под знаменем и бунчуком, оберегаемый панцирной стражей на крепких лошадях, покрытых барсовыми шкурами, ехал угрюмый сорокалетний человек в синем халате и горностаевой шапке, украшенной пером серого кречета и золотой царской диадемой с крупным прозрачно-зелёным камнем. То был великий хан Золотой и Синей Орды Тохтамыш, потомок Повелителя Сильных - Чингисхана, правнук Джучи, объединивший под своей рукой все земли бывшего улуса Джучи - северо-западные пространства монголо-татарской империи от Поднебесных гор, откуда сбегает голубая река Сейхун, до устья Дуная, от Закавказья до лесистых русских равнин, уходящих к ледяным морям в полуночных странах.

Получив весть о разгроме Мамая на Дону, в одну неделю Тохтамыш со своим войском совершил трёхсотвёрстный бросок от берегов Яика к берегам Итиля, занял столицу Золотой Орды Сарай, присоединил силы татарских князей, оставшихся в тылу Мамая, встал на правобережье, выслал в степь отряды, чтобы перехватить беглого врага. Но Мамай, видно, догадывался, кто ожидает его на волжских берегах, он ушёл в Таврию - свой бывший улус, откуда молодым темником, зятем хана Берди-бека, начинал восхождение к трону Золотой Орды. И вот что было удивительно и страшно Тохтамышу: не прошло и трёх недель после сечи на Дону, как рассеянные дружины Мамая вновь собрались под его стяги, а к ним присоединились и силы некоторых татарских племён, кочевавших в приморских степях между Днепром и Дунаем. Лишь несколько мурз с уцелевшими воинами прибежали с Дона к Итилю и принесли покорность новому хану. Сила Мамая, по слухам, едва ли не достигла того числа, с каким он ходил на Русь, и Тохтамыш задумался. В Москву от него помчался гонец. Великий хан благодарил великого московского князя за помощь в борьбе с кровавым узурпатором трона Золотой Орды. Великий хан предупреждал Дмитрия, что их общий враг снова поднял голову. Он велел Дмитрию, не мешкая, выступить с сильным полком на помощь своему законному царю, обещая от имени трона вечную милость Москве и её князю.

Тохтамыш мало верил, что Дмитрий поспешит ему на помощь, если Мамай снова не бросится на Москву. Но ведь Мамай - не безумец. И уже приходила в голову хана мысль: отправить к Мамаю большое посольство с предложением мира и дружбы, попросить в жёны его дочь. Говорят, в Орде нет невесты, равной ей по красоте. Не уж то в столь трудное время безродный улусник отвергнет такую честь и такую сильную руку? Орда - велика, пока им двоим хватит в ней места. Пока...