Поле Куликово (СИ)

-Так, государь, теперь всё чаще льют бомбарды из меди и бронзы.

-Льют? А ты-то, часом, не пробовал?

-Не пробовал, государь, но видеть приходилось - я ж чёрным рабом при ихних мастерах вертелся. Да лить нехитрое дело. У нас вон какие колокола льют - то потруднее.

-Колокола, - повторил воевода, потирая шрам на щеке. - Досель колокола лили, чаши, подсвечники, кубки, теперь надо пушки лить. И лучше заморских, ибо нам они - нужнее.

От моста галопом неслись двое конных. Передний в белой расшитой сорочке и красной бархатной шапке остановил коня на скаку и слетел с седла.

-Рад служить, государь!

-Послужи, Бодец. Зря я на тебя, однако, грешил сегодня... Эй, Вавила, поди ближе. - Когда пушкарь приблизился, воевода спросил. - Глянь-ка, знаком тебе этот человек?

Молодой боярин взглядом обежал мужика:

-Можа, видал гдей-то, а можа, и нет.

-Вспомни, боярин, не ты ли меня прошлой осенью в баню запирал?

-Ха! Странник? Дурья башка, куды ж ты пропал? От Ваньки Бодца сбёг - это ж удумать! Холопьи порты носишь. Да я б тя посадил тиуном, в камку нарядил бы, на серебре ел бы...

-Погодь, Бодец, - остановил воевода. - Што там с конём-то вышло у вас?

-Какой конь, Дмитрий Михалыч? У меня коней полно. Люди - надобны, мужики. Давай обратно, што ли, так и быть, приму...

-Довольно, Ванька! На княжьей службе Вавила, не сговорил прежде, теперь - неча. И винился я перед тобой зря - несёт, будто из медуши. Назад ступай да скажи Никифору: довольно меды усиживать - завтра, может, понадобитесь.

Пушку и побитые щиты воевода приказал доставить к нему на подворье, Вавиле - зайти в княжеский терем для разговора.

На следующий день утром у великого князя была дума. Из Городца-Мещерского от князя Хасана примчался вестник: через Казань в Нижний Новгород проехал посол Тохтамыша с отрядом в семьсот воинов. Посол идёт в Москву, но сначала будто - в Тверь.

Дмитрий оглядел собрание с привычным уже чувством утраты - нет Бренка, нет Тарусских, нет Белозёрских... Нет даже князя Владимира Храброго - уехал в Боровск и Серпухов. Сытые лица бояр вызвали раздражение, словно эти люди виноваты в том, что лучшие не вернулись с Куликова поля. Князь прошёл к своему трону на возвышении, сел, и бояре уселись, глядя на государя. Было душно, а иные - в соболях и бобрах. Завезли откуда-то обычай рядиться в меха даже летом, чтобы похвастать богатством.

-Дворский, вели растворить окна. Сопреют бояре, с кем думать буду?

Сопели, утираясь, и смотрели в лицо князя: шутит или всерьёз? Под усами Боброка-Волынского таилась усмешка.

-Стало мне ведомо, бояре: в Нижний Новгород прибыл послом от великого хана Тохтамыша его сын царевич Акхозя. А с ним, почитай, тысячный отряд войска. Идёт он к нам. Што вы мне посоветуете: слать навстречу бояр аль, может, самому ехать - всё ж сын хана?

-От кого ведомо - сиё? - спросил Морозов.

Боброк глянул на боярина - ишь ты, удивился! Считает себя посредником между Донским и Суздальским, ему непонятно, отчего посланец из Нижнего минул его двор.

-Весть от верного человека, - ответил Донской.

-Чего ж это посол хана попёрся через Нижний? - спросил русобородый Фёдор Кошка, сын посольского боярина Андрея Кобылы, недавно умершего. - В Москву из Орды есть короче пути с тысячным-то отрядом.

-Послу дороги - не заказаны, он их выбирает сам.

-Или хан за него, - отозвался Тетюшков.

-Верно, Захария, - сказал Кошка. - Глядишь, из Нижнего ещё в Тверь аль в Рязань наладится.

-Тогда и неча нам встречать его, - отрезал Тетюшков. - Не заблудится, раз ему и окольные дороги - известны.

-Што говоришь, боярин! - вскинулся Морозов. - Обидеть посла-царевича? Да пошли хотя бы меня, государь, - исполню посольство как надо.

-Небось, когда Мамай стоял на Дону и смертью нам грозил, ты, Иван Семёныч, за чужие спины прятался, животом страдал, а ныне в посольство набиваешься, - проворчал Вельяминов. - Есть заслуженнее тебя.

Морозов побагровел, вскочил, полы бобровой шубы разлетелись.

-Ты, окольник, не кори меня московским сидением! Тебе государь лапотный полк доверил, нам же со Свиблом - стольный град.

-Довольно, бояре, считать заслуги. Совета жду от вас. Так ты, Захария, не советуешь встречать посла?

Тетюшков поднялся:

-Да, государь. Не тебе ныне искать чести у татарского царя. Больше скажу. Воля посла выбирать дороги к Москве, но водить по Руси тысячные рати воли не давай. Довольно и одной сотни.

От наступившей тишины вздремнувший старый Свибл вскинул поникшую голову и уронил горлатный столбунец. Василий Вельяминов поднял шапку, что-то шепнул боярину на ухо. Свибл сказал:

-Послы из Орды приводили тысячное войско, когда привозили ярлыки на великое Владимирское княжение. Мне сдаётся, царевич тож не с пустыми руками.

Донской усмехнулся:

-Хоть ты и спишь изрядно, Фёдор Андреич, а как проснёшься - каждое твоё слово золотое. Что ж, решать будем. Ты, Морозов, хочешь встретить царевича - так нынче же отправляйся в Нижний. Где бы ни нашёл Акхозю, скажи: на нашей-де земле ушкуйники повывелись и довольно ему сотни нукеров. Вторжение тысячи вооружённых татар в московские пределы сочту за военный набег. Ступай.