Поле Куликово (СИ)

При виде великого князя от дверей светлицы порхнули сенные девушки, пожилая нянька растворила покой.

-Пожалуй, государь-батюшка, полюбуйся на сынка, да на голубицу свою, уж извелась, глазки на дверь проглядела, тебя ожидаючи.

Дмитрий вошёл в освещённый покой, на розовой подушке увидел разметавшиеся золотистые волосы, бледное лицо и сияющие глаза жены. На той же подушке в голубом свёртке виднелось сморщенное личико спящего младенца. Руки Евдокии на розовом одеяле шевельнулись.

-Митенька... Пришёл-таки... Дождалась.

Князь опустился на колени возле высокой кровати, взял руки жены и прижал к губам. Евдокия заплакала: прежде он не целовал её рук.

В доме Владимира - столпотворение. Дворский боярин кинулся навстречу, князь, не слушая его вопросов, распорядился:

-Казну, оружие, справу, какая нужна в походе, погружай сколько можно. С заутрени поведёшь обоз на Волок-Ламский, догоню тебя с полком. Всех слуг вооружить. Ключи от терема, амбаров и погребов отдай боярину Морозову.

-Как можно, государь? Растащут, пограбют, винные погреба опустошат...

-Ты слышал, што сказано? А погреба - разбить, вина и меды выпустить до капли.

-Баб-то и ребятишек куды?

-Кто хочет - в обоз. От них тут будет мало проку.

Проходя через гостевую залу, Владимир в изумлении остановился перед картиной на свежеокрашенной бледно-золотистой стене: всадник, одетый в чешуйчатую броню, вздыбил крылатого коня, поражая копьём царственного дракона, скалящего зубастую пасть. Ниже, под облаками, вздымались каменные башни крепости, напоминающие Московский Кремль. Из отверстых ворот текли конные рати, сливаясь в одно бесконечное тело, только ряды островерхих шлемов и копий обозначали витязей. Выделялись на картине двое в княжеском облачении. При трепетном свете свечей казалось - ряды всадников шевелятся, устремляясь к дальним лесам и холмам. Картина была набросана тонкими тёмными линиями, она представлялась началом какого-то громадного полотна. Ей пока не хватало красок, но живыми глазами смотрел на князя крылатый всадник, поражающий змея, и в фигурах предводителей войска чудилось странно знакомое.

-Грек рисует, - пояснил дворский. - Он задумал изобразить поход на Дон и нашу победу над Мамаем.

-Где - он? - спросил Владимир.

-В тереме, тебя всё поджидал.

-Позови его ко мне в столовую палату.

Скинув броню и умывшись, Владимир прошёл в столовую, осушил ковш белого пенистого кваса, пододвинул к себе блюдо жаркого. Появился невысокий человек в монашеской рясе и тёмном клобуке. Его лицо обрамляла кудрявая бородка с серебряной прядкой посередине. Тёмные глаза смотрели спокойно и внимательно. Поклонясь, стал у двери. Владимир по-гречески пригласил:

-Проходи, отче Феофаний, садись со мной. - Указал глазами место напротив. - Принимаешь ли ты скоромное?

Грек улыбнулся и ответил по-русски:

-Богомазам, государь, как и попам, сиё дозволено, ибо среди мирских людей вращаемся. Но я поужинал, слава Богу.

-Тогда испей со мной - тут квас, тут - меды, тут - вино. Бери кувшин, наливай, чего пожелаешь. Я, когда один, стольников и кравчих не держу в трапезной. Уж не обессудь.

Грек улыбнулся, налил себе в кружку мёд.

-Видал я твою работу, отче Феофаний. Изрядно.

-То - лишь проба, государь, одна из многих. - Феофан перешёл на греческий, догадавшись, что князю доставляет удовольствие поговорить на его языке.

-Жалко, но работу придётся тебе отложить. Москва садится в осаду. Государь уходит нынче в ночь, я - завтра. Тебе негоже оставаться здесь. Вот соберём войско, выбьем Тохтамыша в степь, тогда и распишешь терем. Пока в Новгород, что ли, возвращайся, а хочешь - ступай со мной в Волок-Ламский.

-Долго ли Москве быть в осаде, государь?

-Кто знает? Да и в недобрый час попадёшь под стрелу или под камень катапульты. Уходи завтра же, отче.

-Я пойду в Троицу, к Сергию. Давно уж собирался. Говорят, татары обителей не трогают?

-Не трогали. До Куликовской сечи.

Грек помолчал и заговорил:

-Поиздержался я, Владимир Андреевич. Деньги есть у меня в Новгороде, у Святой Софии на сохранении. Да время такое - не скоро до них доберёшься.

-Вот забота! Я позвал тебя, я и содержать обязан.

Владимир вышел, скоро вернулся, неся окованный ларец, отпёр ключом и высыпал на стол пригоршню серебра.

-Здесь талеры, денги, наши полушки. - Он показал новые блестящие монеты с изображением петуха и встающего солнца. - Двух рублей хватит?

-Премного благодарен, столько не заслужил.

-Заслужишь, как Орду вышибем.

-Ещё просьбу имею, государь: отпусти со мной отрока Андрея, коего приставил пособником. Великий дар вложил в него Господь - всех нас он превзойдёт искусством живописи.

-Ишь ты! - Владимир от удивления перешёл на русский. - Так бери его, рази я запрещаю?

-Не хочет уходить, брат у него - здесь и сёстры.

-А ты скажи: князь велит ему следовать за тобой неотступно, хотя бы в Царьград али Ерусалим. Да со всем прилежанием учиться твому искусству, не помышляя о прочем.

-Спаси тя Бог, Владимир Андреич, - сказал Феофан, вставая и кланяясь.

-Прощай, отче. Кончим войну - жду тебя снова. Да помни: где бы ни стоял князь Храбрый, ты у него найдёшь защиту.