Поле Куликово (СИ)

Копыто потянул волосяную верёвку, и сотник, задыхаясь в петле, поволокся за ним. Следом шёл Никита, рассматривая топор в своих руках. И тогда мужик, что недавно жаловался на дрожь в руках, взял трофейный меч, направился к раненому десятнику, который затих и запал в траве на краю поляны. Девки отвернулись, окружая сидящую Марью.

Воротясь, Копыто послал половину людей за ордынскими лошадьми, которые возвращались на поляну из леса, другую - за своими. Девки бросились к ребятишкам, маленького вынули из притороченной к седлу холщовой люльки, стали поить козьим молоком и греть воду. Мужики собрались снова и рассматривали трофейное оружие - кривые мечи, саадаки, копья с крючьями, небольшие топоры, булавы, шестопры и джериды, разную походную оснастку степняков. Из сумок сотника и десятника вытряхнули их добычу - женские серебряные мониста и серьги, бусы дорогого разноцветного стекла, золотые бляшки со сбруи, горсть жемчуга, шёлковую сорочку и два тёплых повойника из козьего пуха, шитую серебром плащаницу и детские сапожки из голубого сафьяна.

-Приберегите, - сказал Копыто. - Может, еще найдутся хозяева. А нет - отдадим в монастырь, в пользу сирот.

-Топором-то, однако, способнее, нежель мечом, - заметил мужик, зарубивший десятника. - Я уж спытал.

-На земле способней, - сказал Копыто.- Но мы не в большом полку стоим. Ты, Касьян, выбери меч по руке, да и другие - тож. С Ордой воюем, может, в сёдлах доведётся ещё рубиться с погаными. На досуге стану вас поучивать.

Никита, бледный, весь опущенный, сидел поодаль, не принимая участия в разборе трофеев.

-Ровно с похмелья парень, - заметил Роман, но никто не улыбнулся. В воздухе уже заныли зелёные мухи, граяли вороны в кронах деревьев, обступающих вырубку.

-Чего дальше будем делать, начальник? - спросил Касьян.

-Бить Орду, покуда она - рассыпана. Искать надо грабёжников и - сечь без пощады.

-Стадо, однако, надо перегонять.

-Зачем? Орда не ищет сгинувших, ей некогда ждать.

-Один-то ушёл, - сказал пастух. - Старый, вроде меня, этакой неприметный. Толмачил он. Когда скрылся, я и не видал.

-Што ж ты молчал, Лука? - укорил Копыто. - Теперь уж не поймать. - Спохватился вдруг. - Тут бабы к вам с нашего стана не являлись?

-Нет, Ванюша.

-Вот беда! Ждать надобно Меланью, а ждать нельзя, ежели упустили вражину. Думайте, куда скот отогнать.

Притихли мужики. Лучшего места, чем это, близко не было.

-Зачем, православные, искать иного места? - подал голос Лука. - Вернутся ордынцы аль нет - то ещё неведомо, а погоним скотину - как раз налетим на нечистых. Оставьте вы мне коняку посмирнее, глядишь, и на одной ноге со стадом управлюсь. Хочу я, православные, за мир пострадать, ты же, Никита, как знаешь. Случай чего, скажите бабке моей да сынку Алексею - так, мол, и так: за мир пострадал Лука.

Никита встал:

-Не оставлю я тебя одного, отец. А нагрянет татарин снова, велит показать дорогу к нашим - не откажусь. Леса - темны, дороги в них - узеньки, по болотам и того уже, а в Чёрной трясине вся Орда уместится. Дождёмся Меланью да и отошлём мальцов и девок.

Долго хмурился Копыто, но лучшего не придумал.

Трофейных лошадей взяли заводными, для прокорма положили во вьюки живых баранов, и отряд направился в сторону Звонцов по той тропе, что привела врагов на вырубку. Копыто думал, как бы ему увеличить свой отряд. Теперь это непросто - с появлением Орды люди становятся похожими на волков, боятся друг друга. Когда уходили в лес, его догнал осиротелый Васька:

-Дяденька, возьми! Боярин сулил взять меня в дружину, я хочу бить Орду.

Копыто поднял парнишку на руки и заговорил:

-Слушай, Василей. Ты должен сослужить боярину службу, прежде чем он возьмёт тебя в войско. Ведь твой малый братка знаешь кто? Он - боярский сын, беречь ево для дружины надо. Бабы-то, они - какие? Понянчатся с чужим чуток, да и кинут, а за ним догляд нужон. Будь стражем при нём до боярина. Понял, Василей, какое дело важнецкое?

-Понял, дяденька. - Парнишка смотрел на воина.

-Ступай, Василей, сполняй.

Вражеского разведчика настигли версты через две. Он сидел на упавшей лесине, его лошадь общипывала листья с орешника, и шорох веток предупредил Копыто. Сквозь зелёную сеть острый взор Ивана различал отрешённое лицо врага. О чём он думал? Может, решал: возвращаться ли к своим, где придётся держать ответ за пропавших воинов, или выбрать иной путь? А может, посреди враждебного леса грезились ему родные кочевья в степи, горечь кизячного дымка, лица старухи и внуков? Стрела уже легла в изложье, когда степняк насторожился, повернул голову и тем облегчил прицел.