Поле Куликово (СИ)

-На своём дворе приучай, а тут крепость. - Дал боярин и дельный совет. - Вы энту дурищу, - ткнул рукой в сторону фрондиболы, - лучше приспособьте бочки со смолой и кипятком подымать на стену. Небось, на верёвках-то руки пообрываете.

-Да мы, боярин, нынче же пару подъёмников поставим. А машина ещё сгодится.

Адам тушевался, лишь коротко отвечал на вопросы князя. "Кончилась власть наших выборных", - подумал Вавила.

Едва отошёл Остей, к воротам прискакал Олекса.

-Готовьте свои громыхалки! - крикнул пушкарям. - Завтра Орда пожалует.

Вавила раздумал идти домой полдничать, послал за обедом сынишку. Долго смотрел через бойницу в полуденную сторону, где небо затягивала серая пелена. Эта пелена, казалось, надвигается на Москву.

Внизу послышался говор, видно, принесли обед ополченцам, но женские голоса были незнакомы.

-Ай, не боитеся, красавицы, што татарин нагрянет, да и уташшит в свой гарем? - спросил Беско.

-Вы-то нашто? - ответил девичий голос.

-Ладно - не пустим их, токо почаще пироги носите.

-И медок с княжьего погреба, - пробасил Бычара.

-Орду отгоните - будет медок.

-Не-е, милая, прежде для храбрости требуется. Не то быть вам в гареме.

-Да уж лучше - в колодец! - Голос третьей гостьи показался знакомым. Вавила стал спускаться вниз. Около ворот девицы с корзинами в руках угощали пирогами ополченцев. Те расступились, пропуская начальника, Вавила смотрел на одну из девиц, белолицую, сероглазую, веря и не веря глазам. Её руки с корзиной вдруг опустились.

-Ой! Ты ли, дядя Вавила?

-Анюта?

-Я - это, я. - Она подошла к нему, остановилась и заговорила. - Мы вот пирогов напекли... Да куда ж ты запропал, дядя Вавила? Я уж искала тебя, искала...

-Слышал я о том, спасибо, дочка. - Вавила глянул на притихших ополченцев. - Да у меня, как видишь, тоже - слава Богу. Ты-то пошто здесь? Говорили, тебя княгиня Олёна взяла.

-Она ж - в отъезде...

-Откушайте наших пирогов, - одна из девиц протянула пушкарю угощение, он взял, улыбнулся Анюте, стал жевать пирог с яйцом и грибами. Послышался конский топот - вдоль стены мчались трое, впереди - Олекса.

-Вавила! Оставь на месте лишь воротников, возьмите огнива да факелов побольше - в посад пойдём. Я - мигом назад!

-Зачем пойдём-то?

-Аль не догадываешься?- Олекса сверкнул глазами на девушек и наклонился с седла. - Анюта, душенька, угости нас - со вчерашнего дня крохи во рту не было. А этих чертей не закармливайте - детинец проспят. - Жуя пирог, на скаку оборотился и крикнул. - Посад палить - вот зачем!

Ополченцы замерли с не дожёванными пирогами во рту, Анюта шагнула к Вавиле:

-Что же теперь будет?

-Не бойся, дочка, так надо. - Неожиданно для себя спросил. - Олекса - твой суженый?

-Што ты! - Лицо девушки зажглось румянцем. - Он в нашем тереме с дружиной стоит.

-Витязь - лихой. И ты вон какая стала - не узнать. О родных-то чего сведала?

-Ничего. Поди, съехали в Брянск...

-Наверное, съехали. А ведь я женился, и дети есть. Вон сынок бежит с обедом.

Она с удивлением смотрела на рослого парнишку.

-Твой? Когда ж вырос-то?

-Приёмыш. - Вавила улыбнулся. - И девочка есть, семилетка. И другой сынишка... Годок - ему.

Анюта улыбнулась с грустью:

-А я всё помню, дядя Вавила. Дай Бог тебе счастья. Мы теперь часто ходить будем к вам. Может, чего постирать?

-Не надо, дочка. Мы - ратные люди, да и семьи у многих - тут. Ты в гости ко мне приходи...

Вавила приказал отворять ворота. Растревоженный встречей, повёл ополченцев в посад. К стене отовсюду валил народ.

В сухой полдень Посад, подожжённый со всех концов, превратился в огненное море. Тысячи людей, высыпавших на стены, столпившихся под ними у открытых ворот, смотрели на буйство пожара. И было страшно оттого, что никто не метался, не вопил, не звал на помощь - люди стояли и смотрели, как выпущенный на волю красный зверь уничтожает их многолетние труды. День был тихий, но большой огонь породил ветер, его потоки устремились к горящему городу, загудели башни стены Кремля, заревел огненный ураган. Красные вихри вздымали повсюду стаи искр, хлопья сажи и клубы дыма, в воздухе летали клочья горящей соломы и головёшки, копоть свивалась над посадом в тучу, гарь поднималась к облакам, растекалась, накрывала пригородные луга и леса и застилала солнце. Охваченные пламенем снизу доверху, шатались терема и церкви, рушились кровли изб, пылающие стены извергали смерчи огня. В Кремле стало трудно дышать. Люди на стене заслонялись от жара рукавами. В гуле и треске огня, грохоте разваливающихся строений не слышно было криков птиц, мечущихся в дыму, лая собак и ржания лошадей в конюшнях детинца.