Полет в неизвестность

— Сталин дает поручения в форме пожеланий, но в них чувствуется такая внутренняя сила, что они воспринимаются безусловными приказами.

— Кажется, дорогой профессор, — фюрер улыбнулся, — Сталин вас очаровал.

Зная Гофмана, можно предположить долю вымысла в его рассказе. Но в целом, думаю, он все изложил верно.

В шесть утра следующего дня я уже был на аэродроме и руководил подготовкой самолетов в обратный рейс. Мы получили разрешение советских властей на вылет, и, как только на аэродром прибыл рейхсминистр Риббентроп в сопровождении своих коллег и Молотова, немецкая делегация немедленно погрузилась в машины и мы взлетели. Подлетая к Литве, установили радиосвязь с Берлином. Фюрер велел мне лететь не в Оберзальцберг, а в Берлин, куда после краткой посадки для дозаправки в Кенигсберге мы прибыли через пять часов после вылета из Москвы. Фюрер безотлагательно принял Риббентропа, а меня срочно вызвал к себе рейхсфюрер СС Гиммлер.

В приемной рейхсфюрера я застал выходивших из кабинета шефа начальника РСХА Гейдриха, начальников IV (гестапо) и VI (внешняя политическая разведка) управлений РСХА Генриха Мюллера и Вальтера Шелленберга. Все пожали мне руку, Гейдрих с интересом спросил:

— Как все прошло, Ганс?

Что я мог ему ответить, не знавший деталей? Я и ответил в рамках своей компетенции:

— Полет прошел отлично, обергруппенфюрер, машины не подкачали.

— Понятно, — нахмурился Гейдрих, — идите, шеф ждет вас.

Рейхсфюрер оживился, увидев меня, усадил в мягкое кожаное кресло, предложил кофе и коньяк. От коньяка я отказался, сославшись на множество дел и зная, что Гиммлер практически не пьет. Он приказал адъютанту принести кофе и уселся напротив меня.

— Я в курсе всех основных событий, Ганс. Меня интересуют детали. Ты знаешь, как уважаю тебя и доверяю. Мне важен твой взгляд.

— Но ведь я, рейхсфюрер, не присутствовал при основных событиях.

— Знаю. И тем не менее задам тебе ряд вопросов. Скажи, Риббентроп отлучался куда-либо из посольства помимо Кремля?

— Насколько мне известно, нет. Он все время находился с послом фон Шуленбургом. А из Кремля кто же его выпустит?

— Хорошо, а как он себя вел на обратном пути, с кем беседовал в салоне, рассказывал что-либо тебе?

— Нет, рейхсфюрер, все время молчал, ни со мной, ни с кем другим не общался. Сидел в кресле надутый. Мне даже показалось, что его миссия не совсем удалась, хотя от Гофмана я уже знал, что Риббентроп возвращается с триумфом.

— Позер, клоун, нарцисс! Ты же его знаешь, Ганс, ему бы только покрасоваться. Скажи, кто-либо из его окружения мог самостоятельно отлучаться в Москве?

— Трудно ответить с уверенностью. Я ведь с ними не был. Но думаю, вряд ли. НКВД очень плотно нас опекал. Нашу машину, в которой мы осматривали Москву, все время вели две-три машины НКВД.

— Твое впечатление от увиденного в Москве?

— Город красивый, очень большой, чистый, зеленый. Люди одеты бедно, мало улыбающихся лиц, мало магазинов, а в них мало товаров, особенно продуктовых. Очень мало легковых автомобилей, ресторанов, кафе, вовсе нет баров. Повсеместно полиция, военные и сотрудники НКВД в форме, словно город на осадном положении. Кремль и территория вокруг него, Красная площадь буквально нашпигованы агентами НКВД в форме и в штатском. Аэродром двойного назначения, много самолетов гражданской авиации, значительная часть из них германского производства, в основном концерна Юнкерса. Видел и истребители, и бомбардировщики. Но охраняется неважно, вовсе нет зенитной артиллерии.

Гиммлер улыбнулся и пригласил меня к принесенному кофе.

— Ганс, тебе бы у нас в разведке служить. У тебя острый, все подмечающий взгляд. Шелленберг молод, правда, чертовски хитер, коварен и циничен, но твоего жизненного опыта не имеет. Он пока не понял, что разведка — это анализ деталей, оттенков, нюансов, мелочей. Иди, Ганс, ко мне работать, я для тебя в РСХА специально создам управление военно-технической разведки, в противовес абверу Канариса. Не пожалеешь.

Предложение и впрямь было заманчивое. Минуту я его осмысливал, но, как мне показалось, явно огорчил Гиммлера:

— Рейхсфюрер, я благодарю вас за доверие, но, поймите меня правильно, я ведь всего лишь пилот. Помимо авиации я ничего не знаю, мне не хватает образования. Да и работа моя мне нравится.

Гиммлер сделал вид, что не обиделся. Поблагодарив за информацию, предупредил меня помалкивать о нашей беседе и отпустил с миром. Вот так я не стал разведчиком.

Глава 45

Выполняя приказ полковника Мартиросова, Баур в камере Бутырки закончил сочинение своей автобиографии, перечитал, оказался довольным.