Полетели

Я наконец огляделся. Мощённая камнем улица походила на те, что описывали в романах века этак 18-го. Я сидел на мраморной лестнице огромного здания из красного кирпича с белыми, как снег, арочными обрамлениями окон и одной-единственной мраморной двери. Люди вокруг меня напоминали бомжей: оборванные одежды, сами — грязные, и поэтому стоял отвратительный запах. Я поморщился.

— Где я? — тихо произнёс я.

— На Земле, — ответил кто-то.

— А город? — недоумевал я.

— Москва, парень. Москва.

Мне помогли встать, и теперь я мог разглядеть это красное здание. Оно напоминало Московский Кремль — то же величие, такая же высота, но… это был не тот Кремль, который я привык видеть на частых прогулках по Красной площади в Москве. Он был чужим. Я вновь оглядел улицу: довольно-таки широкая, с хорошо сохранившейся брусчаткой, по обеим сторонам — похожие друг на друга дома с белыми колоннами, различавшиеся лишь узором лепнины на фасаде. Храма Василия Блаженного здесь не было. Совершенно точно это была не та Красная площадь и не та Москва, где я жил. Я попытался шагнуть, но снова подкосила боль в ноге, и я гулко упал на камень.

— Я — Аня, — услышал я за спиной.

Борясь с приступом боли в ноге, я посмотрел снизу вверх. Примерно моего возраста, короткая стрижка, копна русой чёлки слегка прикрывает глаза. Зелёные глаза. Зелёные? Я только теперь заметил зелёное, как трава, небо, покрытое каким-то то ли туманом, то ли дымом, сквозь который иногда проглядывали лучи солнца. Только теперь я увидел — на небе не было ни одной птицы, на улице — ни одного зелёного листика, ни одной травинки. Аня протянула мне руку:

— Я тебе помогу.

Аня, не произнося ни слова, практически тащила меня на себе. Все мои попытки заговорить обрывались улыбкой и фразой: «Потерпи, ещё чуть-чуть».

Боже! Какие же это были трущобы! В развалинах бывших домов, среди мусора и вони, разжигая в бочках костры, жили люди. Люди? Скорее обросшие грязью существа. Невозможно было узнать — мужчина это или женщина. Аня притащила меня в комнату одной из этих развалин. Насквозь потрескавшийся в некоторых местах потолок опасно нависал над бетонным полом, на стенах кое-где можно было уловить еле видимый след обоев в цветочек. На окнах с разбитыми стёклами красовались пожелтевшие занавески с выцветшим рисунком когда-то красных коней. Аня уложила меня на грязную кровать и уселась рядом.

— Как ты вырос, — вдруг с улыбкой произнесла она.

— Мы знакомы? — поинтересовался я.

Аня только улыбалась и молча смотрела на меня.

— Началось!!! Началось!!! — вдруг послышалось за окном. Я недоумённо посмотрел на Аню, она взглядом показала мне на окно и вверх.

Я выглянул. Судя по всему, наступала ночь, так как уже было довольно-таки темно. Люди пристально смотрели на потемневшее зелёное небо. Я посмотрел туда же.

Туман на тёмно-зелёном небе постепенно, словно занавес, расползался в стороны. Сначала я увидел белых-белых птиц. Они резво неслись по синему освещённому небосводу. Я смотрел наверх, но видел всё как будто с высоты птичьего полёта. Сначала — золотую верхушку купола, потом — вторую, потом появились и сами купола, величественно сидящие на белых стенах какой-то часовни. Я замер. Зелёный туман расползался всё шире, открыв взору яблоневый сад, тропинки, озёра. Потом появилось море с белым пароходом, вокруг которого резвились чайки. Океан. Всё это двигалось, жило, вращалось. Моя нога сразу перестала болеть.

Я вскочил и побежал на улицу. Я кричал:

— ДОМ! Это мой ДОМ! Это Земля! Вот мой ДОМ!

Я видел всё, как видит птица, я видел всё, я знал всё, я всё это любил и очень хотел туда. Очень.

Но зелёное небо снова заволокло собой эту красоту, повергнув меня во тьму.

Почувствовав на своём плече руку, я обернулся.

Аня, слегка потянув меня за рукав, ласково попросила пойти в дом. Я снова рухнул на эту грязную кровать. Рядом села Аня.

— Где я, Аня? — тихо спросил я.

— На Земле, — ответила Аня.

Я пристально посмотрел на неё.

— Каждая твоя мысль создаёт миллиарды новых миров, новых земель и новых жизней. Всё это такое же реальное, как и ты. То, что сейчас ты видел, — это рождение ещё одной новой вселенной. Прекрасное зрелище, правда?

— Но… — несмело начал я, — там так красиво, а здесь…

— А здесь, — грустно улыбнулась Аня, — а здесь все оставленные. Мы с радостью встречаем новую вселенную и с грустью объединяемся с ней, когда… — Аня с тоской посмотрела на меня, — когда и её забывают.

Я присел на кровати.

— Помнишь? — вдруг обняла меня Аня. — Когда я заболела, ты нарисовал мне рисунок: город под почему-то зелёным небом?

Я отчётливо вспомнил. Лучшая подруга Аня. Как я мог не узнать? Как я мог не узнать эти глаза, это зелёное небо?

Я крепко обнял её, плача, словно дитя, целовал её грязное лицо и снова обнимал. Аня! Анечка!