Полевое руководство для научных журналистов

К примеру, когда проект «Геном человека» подходил к завершению, ученые стали использовать свои огромные мощности для расшифровки ДНК других организмов. Это придало истории о геномике новый поворот, теперь усилия были направлены на расшифровку генома каждого организма в экосистеме. Неизбежный сдвиг внимания сам по себе стал сюжетом, на который обратили внимание журналисты. 28 февраля 2003 г. Лори Макгинли, которая возглавляет блок медицинской журналистики в вашингтонском бюро Wall Street Journal, написала материал для первой полосы с классическим для газеты многогранным заголовком, подчеркивающим странные детали:

Естественный отбор:

После человека в очередь на расшифровку генома выстраиваются стада животных

Собаки, шимпанзе и простейшие обзавелись своими сторонниками в этой игре с высокими ставками

Разработка идеальной пчелы

Текст был посвящен тому, как Национальные институты здоровья собирались «закончить большую часть своей работы над геномами человека, мыши и крысы» и по мере высвобождения секвенаторов запустили соревнование – чей геном будет расшифрован следующим. В истории упоминалось множество сторонников различных видов, в том числе Дэнни Уивер, «пчеловод в четвертом поколении», которого Лори использовала в лиде своего материала.

Это был интересный материал. Но одна из самых серьезных и значимых перемен, связанных с геномикой, – наша способность очень быстро расшифровывать геномы микробов, в том числе вирусов и бактерий. После 11 сентября 2001 г. эта возможность приобрела особую важность в связи с реагированием на биологические угрозы, как искусственные, так и естественные.

Для научных журналистов все началось с конвертов с сибирской язвой, отправленных в конгресс и редакции СМИ в октябре 2001 г. Это выглядело как идеальное преступление: убийца не оставил на конвертах отпечатков пальцев и сбил с толку следователей ФБР с помощью обманчивых деталей вроде вымышленных обратных адресов.

Но человек, отправивший эти конверты, не учел, что сегодня уже можно делать с помощью технологии секвенирования генов.

Я знал, что специалисты по микробам в Институте исследований геномики (TIGR) в Гейтерсберге, штат Мэриленд, уже пару лет работают над расшифровкой генома возбудителя сибирской язвы. Я подозревал, что расшифровка штамма, который отправил таинственный биотеррорист, станет для них приоритетом, и сделать это можно будет быстро. После нескольких звонков Wall Street Journal заполучил эксклюзив: Национальный научный фонд планировал выделить TIGR $200 000 на секвенирование генома бактерии, выделенной из спинномозговой жидкости Роберта Стивенса, фоторедактора в American Media Inc, который стал первой жертвой биотеррориста.

Все хотели знать, совпадет ли ДНК смертельно опасной бактерии с ДНК бактерий в запасах конкретных ученых или лабораторий. Неожиданно срочные новости о расследовании стали выдавать научные репортеры New York Times, Washington Post и Baltimore Sun, а не их коллеги из криминальных отделов.

Случай с сибирской язвой открыл новую область исследования – геномную эпидемиологию. Теперь ученые могут почти мгновенно расшифровать ДНК опасного микроорганизма и получить важную информацию о том, откуда он появился. И сибирская язва стала только началом: после первой вспышки атипичной пневмонии в 2003 г. и распространения птичьего гриппа H5N1 в Азии генетическая информация стала появляться в рекордно быстрые сроки. Геном возбудителя атипичной пневмонии расшифровали за месяц, а вируса птичьего гриппа – за неделю.

Кто бы мог подумать, что уже привычные технологии секвенирования генома вновь попадут на первые полосы? Когда в апреле 2003 г. был расшифрован геном возбудителя атипичной пневмонии, New York Times поставила на первую полосу заметку Дональда Макнила-младшего:

Канадские ученые на выходных объявили, что расшифровали генетический код вируса, который, вероятно, вызывает тяжелый острый респираторный синдром (атипичную пневмонию).

Секвенирование генома, которое компьютеры Агентства по раку Британской Колумбии в Ванкувере завершили в субботу в четыре утра после шести дней непрерывной работы по 24 часа в сутки, – первый шаг к разработке диагностического теста и, возможно, вакцины.