Поляк

Она, Беатрис, передает копии, которые сняла с первых десяти стихотворений.

– Их сочинил мой знакомый из Варшавы. Он умер. И он не профессиональный поэт. Я понятия не имею, хороши ли его стихи.

– А чего вы хотите? – спрашивает синьора Вайз. – Перевод, который можно будет опубликовать?

– Нет, вовсе нет. У нас – у меня и его дочери – нет планов их напечатать. Прежде всего мне хотелось бы знать, о чем там говорится, о чем эти стихи.

Синьора Вайз листает стихотворения, качает головой.

– Что касается этих стихотворений – я могу перевести для вас каждое слово, превратить каждое польское слово в испанское, но не могу сказать: «В стихотворении говорится об этом, оно означает то-то». Понимаете? Обычно я имею дело с юридическими документами, с контрактами. Когда перевожу контракт, я должна присягнуть, что мой перевод единственно верный. Это то, что требуется от аккредитованного переводчика. Однако интерпретировать контракт, разъяснять тонкости – дело юриста, не мое. Ясно ли я выражаюсь? Поэтому я переведу для вас эти стихотворения, а вы уж сами решайте, о чем они.

– Отлично. Сколько вы берете?

– Семьдесят пять евро в час, это стандартная ставка, одинаковая для всех. Сколько потребуется часов? Восемьдесят стихотворений, говорите, по одному на странице? Может быть, часов десять, может быть двадцать, трудно сказать. Для меня поэзия – незнакомая сфера.

– Некоторые стихотворения длиннее, поэтому всего страниц около сотни. Можете вы перевести для меня первое стихотворение прямо сейчас? В общих чертах. Чтобы я составила представление о тоне. Я заплачу вам за час работы.

– Первое стихотворение, в нем говорится: незнакомец должен знать, что этот человек много лет путешествовал и играл на арфе во множестве городов и разговаривал со зверями. Незнакомец должен знать, что этот человек – его имя не называется – следовал по стопам Гомера и Данте, жил в темных лесах и пересек винноцветное море. Затем говорится: он нашел идеальную розу между ног одной женщины и обрел мир. Он поет эту песнь в Варшаве, городе, где родился и умер, поет во славу женщины, которая указала ему путь.

Между ног одной женщины. Ничего о родимом пятне. Ничего о собаке.

– Это все?

– Это все.

– А второе?

– Тут есть эпиграф: Per entro I miè disiri, che ti manavano ad amar lo bene[19]. Любовь, которую ты испытывал ко мне, привела тебя к добру. Это Данте на староитальянском. В стихотворении сказано: когда он был молодым щеголем, модником – вы понимаете? – ему нравилось смотреть на какую-то женщину, но он не мог иметь ее, не мог ею обладать. У нее голая шея, она крутит юбкой, как-то так. И все желания, мужские желания, поднимаются от его мужских органов, поднимаются по крови и… мне нужно уточнить слово по-испански, это медицинский термин – к его глазам. Он смотрит на нее – и глазами он обладает ею. Затем он идет в какое-то собрание, выбирает красивую девушку и использует ее в качестве… biombo, pantalla[20], но это неточно, что-то вроде экрана, или ширмы, а глазами пожирает далекую… далекую женщину, чье имя – Беатриче, la modesta[21] (он использует итальянское слово или испанское, это одно и то же). Скромность, говорит он, ее высшая добродетель, а еще благодать и доброта. Затем он говорит: мне не повезло, я опоздал, я жил слишком далеко от нее, у меня был только ее образ перед глазами, который, словно птица, трепещет в памяти. Эти стихотворение сложное, гораздо сложнее первого, над ним придется поработать.

– Спасибо. Сложное стихотворение, вы правы. Я тоже его не понимаю. Позвольте мне заплатить вам и немного подумать в тишине – подумать, хочу ли я, чтобы вы перевели сборник до конца.

Она отсчитывает купюры.

– Он называет ее Беатриче, – говорит синьора Вайз. – Это не вы. Это подруга поэта Данте.

– Верно, – соглашается Беатрис. – Беатриче из поэмы мертва много столетий. Я же еще жива. До свидания. Я дам вам знать, если решусь.

Они с синьорой Вайз обмениваются особой улыбкой, улыбкой соучастниц.

5

«Любовь, которую ты испытывал ко мне, привела тебя к добру». Ему следовало написать: «Любовь, которую я испытывал к тебе, привела меня к добру». Так будет яснее: разлученный с любимой, он преобразовал боль разлуки в намерение стать лучше.

Данте и Беатриче – он взял не тот миф. Ошибся. Она не Беатриче, она не святая.

А какой миф тут подошел бы? Орфей и Эвридика? Красавица и чудовище?

6

Она возвращается к первому стихотворению, которое запутало компьютерную программу, но не составило труда для синьоры Вайз. «Homera i Dantego Alighieri» определенно «Гомер и Данте», а «idealną różę» несомненно «идеальная роза». В таком случае «wcześniej między nogami jego pani osiągając idealną różę» – про обретение розы, про достижение идентичности через сексуальную любовь; но искать ее между ног? Какая вульгарность! Неудивительно, что, дойдя до этого места, синьора Вайз запнулась. Вероятно, задумалась: «Во что я ввязываюсь? Наверняка дальше будет хуже».