Поляки в Сибири в конце XIX – первой четверти XX века: историографические традиции, новые направления и перспективы исследований

В соответствии с национальной политикой советской власти, представители одной национальной группы должны быть организованы в национальные сельсоветы. Однако к 1927 г. в северных районах Омской губернии – Тарском округе – где проживало 2166 поляков, не было организовано ни одного польского национального сельсовета [35, л. 3]. В то же время в Тарском округе насчитывалось 2093 эстонца, 1943 латыша, 364 финна, для которых в округе было создано три латышских национальных сельсовета, два эстонских и один финский. Судьбу поляков в Тарском округе разделили чуваши, которых насчитывалось чуть больше – 2923 человека, – но которые также не имели собственных национальных хозяйственно-административных объединений [35, л. 3]. Отсутствие польских сельских советов можно было бы объяснить дисперсным расселением поляков в Тарском округе, о котором позаботились еще имперские власти, считавшие польский этнос политически неблагонадежным, если бы не противоречивший этому ранее приведенный пример деревни Гриневичи.

Сравнивая два статистических источника – сведения о национальных меньшинствах Тарского округа, составленные в окружном центре в городе Таре и характеризующие ситуацию на 1 января 1926 г., и официальные материалы переписи 1926 г., опубликованные в виде таблиц в 1928 г., – можно выявить приёмы, при помощи которых количество белорусов в Тарском регионе было увеличено в 3 раза. Одним из таких приёмов стало приписывание населения ряда посёлков, имеющих смешанный польско-белорусский состав, с превалированием польской составляющей, к белорусам. Так в посёлках Коршуновка и Минск-Дворянский по итоговым материалам переписи 1926 г. проживало преимущественно белорусское население, хотя по сведениям окружных властей основное население этих поселков составляли поляки. Для записи поляков в белорусы большое значение придавалось месту выхода польских переселенцев: поляки, переселившиеся из Минской и Гродненской губерний, имели больше шансов быть записанными белорусами, т. к. эти губернии вошли в состав образовавшейся в 1918 г. БССР. К примеру, поляков, переселившихся из Варшавской, Виленской, Ковенской, Люблинской, Плоцкой и Радомской губерний, и составлявших большинство населения посёлка Десподзиновского в Баженовской волости Тюкалинского округа, никто в белорусы не записывал [36, с. 126].

Таким образом, группы западного населения России, связанные с политическими процессами в Польше и преследуемые властями, в Сибири стремились к изоляции и сплоченности, но из-за малочисленности отгородиться от окружающей инокультурной среды не смогли. В конце XIX в. увеличился поток переселенцев из западно-российских губерний, в результате чего удалось воссоздать такую же социокультурную ситуацию, как на родине, где высоким социальным статусом обладали дворяне-католики. Чиншевая шляхта, вне зависимости от путей попадания в Сибирь, в конце XIX в. получила возможность поддерживать польскую идентичность за счет соседствующего привычного белорусскоязычного крестьянства. В 1920-х гг., в ситуации, когда Польша стала проводить антисоветскую политику, принадлежность к польскому этносу становится опасной и, с одной стороны, сибирские власти изыскивают способы занизить численность поляков в регионе, с другой стороны, с 1930-х гг. само население, спасаясь от репрессий, меняет свою прежнюю этническую принадлежность на русскую национальность. При этом, предложенный властями вариант идентификации с белорусским населением поляками отвергается, т. к. белорусскость ассоциировалась с низким социальным статусом.

ЛИТЕРАТУРА:

1. РГИА. Ф. 91. Оп. 1. Д. 150.

2. Патканов С. К. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев (на основании данных специальной разработки материалов переписи 1897 г.). – СПб.: Тип. «Ш. Буссель», 1911. – Т. II. – 578 с.

3. ГБУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2820.

4. Список населенных мест Сибирского края. – Т. I. – Новосибирск: [б. и.], 1928. – 831 с.

5. ГИАОО. Ф. 2200. Оп. 1. Д. 10.

6. МАЭ ОмГУ им. Ф.М. Достоевского. Ф. I. П. 163-7.

7. ГИАОО. Ф. 183. Оп. 5. Д. 9.

8. ГБУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 1961.

9. Голошубин И. Справочная книга Омской епархии. – Омск: тип. «Иртыш», 1914. – 1250 с.

10. МАЭ ОмГУ им. Ф.М. Достоевского. Ф. I. П. 2002-5.

11. ГИАОО. Ф. 183. Оп. 5. Д. 9.

12. ТФ ГИАОО. Ф. 60. Оп. 1. Д. 21.

13. РГИА. Ф. 391. Оп. 2. Д. 1035.

14. ГБУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2405.

15. Борисёнок Ю. А. Белорусско-русское пограничье в условиях Российской империи (вторая половина XVIII – первая половина XIX вв.) // Вопросы истории. – 2003. – № 3. – С. 116–122.

16. Викс Т. Р. «Мы» или «они»? Белорусы и официальная Россия, 18631914 гг. // Российская империя в зарубежной историографии. Работы последних лет: Антология. – М.: Новое изд-во, 2005. – С. 589–610.

17. Мулина С. А. Мелкопоместная шляхта Минской губернии в Тарской ссылке // Вагановские чтения: материалы IX регион. науч. – практ. конф., посвящ. 425-летию г. Тары. – Омск: оОо «Амфора», 2018. – С. 317–322.