Поляки в Сибири в конце XIX – первой четверти XX века: историографические традиции, новые направления и перспективы исследований

В 2005 г. в Гриневичах побывал разъездной отряд Этнографической экспедиции кафедры этнографии и музееведения Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского. В результате проведенного полевого исследования было выяснено, что этнический состав деревни полностью поменялся. Современные жители Гриневичей считают себя русскими, но знают, что раньше здесь проживали поляки и охотно показывают место, где раньше располагался костел. О первоначальном населении Гриневичей напоминает польское кладбище, расположенное у въезда в деревню [32, с. 432–436]. В качестве потомков поляков были названы семьи Зеленко и Сайковских, т. е. тех, кто переехал в 1950-х и 1970-х гг. соответственно. Но информанты из этих семей называли себя русскими, с осторожностью говоря о своих польских корнях.

На этом фоне экзотично выглядит идентификация польского населения деревни Тынгизы (современный Кыштовский район Новосибирской области), основанной в 1901 г. выходцами из западных губерний России. По материалам советской переписи 1926 г. это поселение состояло из 49 дворов, в которых проживало 273 человека обоего пола [4, с. 264]; преобладающей в д. Тынгизе национальностью были указаны барабинцы – одна из этнических групп сибирских татар. Однако, как заявляли уроженцы Тынгизы, в деревне никогда не проживали татары и основное население деревни составляли поляки.

По материалам похозяйственных книг, хранящихся в Муниципальном архиве села Кыштовка, к 1950 г. население деревни Тынгизы сократилось в два раза – до 27 дворов, в которых проживало 134 человека обоего пола [33, л. 1-68]. Поляки составляли 69 % населения деревни. К 1950 г. резко сократилось мужское население Тынгизы, что было связано, во-первых, с репрессиями 1937 г., в ходе которых было расстреляно 17 мужчин, а во-вторых, жители Тынгизы, родившиеся в 1910-х гг., по свидетельствам информантов, в документах «писались» русскими, но считали себя поляками, поэтому они были мобилизованы в 1941 г., хотя, по материалам других польских деревень, в первые годы Великой Отечественной войны мужчин-поляков на фронт не забирали.

Религиозные нужды тынгизинцев обслуживал приезжий католический священник, который в 1920-х гг. навещал поляков, проживающих в деревнях Тынгиза, Пахомовка и Гавриловка. В отсутствии ксендза детей крестили «бабки», которые сперва «обрызгивали», а затем купали ребенка. Наших информантов, родившихся в начале 1940-х гг., родители научили молиться по-польски, но в быту польский язык не употреблялся, поэтому смысл молитв информантам непонятен. В связи с незнанием жителями Тынгизы польского языка, население соседней деревни Колбаса считает их белорусами. Однако в традиционной культуре четко видно различие между белорусами деревни Колбасы и поляками деревни Тынгизы. Например, в отличие от кладбища Колбасы, на тынгизинском кладбище имеется общее молельное место в виде большого деревянного креста с распятием, украшенным полотенцами и искусственными цветами (общее молельное место располагалось на кладбище польской деревни Гриневичи).

Несмотря на идентификационные предложения властей, начиная с 1930-х гг. польское население в рассмотренных случаях предпочитает называть себя русскими. Таким образом, предложенный властями вариант идентификации с белорусами и литовцами (не говоря уже о барабинцах) поляками отвергается, в пользу титульной, и более безопасной в политическом плане, национальности.

* * *

В начале 1920 г. при отделе народного образования исполнительного комитета Омского губернского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов создается подотдел просвещения национальных меньшинств (нацменов), который состоял из семи секций: киргизо-татарской, украинской, немецкой, латышской, эстонской, польской и еврейской [34, л. 38 об.]. Чтобы определить фронт просветительских работ сотрудники этого подотдела были вынуждены собирать по крупицам информацию, пользуясь непроверенными источниками, о количестве в губернии соответствующих секциям национальностей. В результате, «по приблизительным данным», как было сказано в «Докладе о состоянии просвещения национальных меньшинств… с 1 августа 1920 г. по 1 июня 1921 г.», в Омской губернии поляков насчитывалось 31 700 человек [34, л. 38]. Цифра была явно завышена, в последующих отчетах подотдела просвещения национальных меньшинств за 1921 г. количество поляков в губернии оценивалось в 11 000 человек [34, л. 76]. Однако, и эти данные, как отмечали чиновники наробраза, «лишь приблизительные». Постоянные оговорки о приблизительности статистических данных по национальному составу Омской губернии связаны с провалом первой советской переписи населения 1920 г., чьи результаты так и не были обнародованы.