Полярный круг. Выпуск 2

Устанавливаем флагштоки втроем. Я помогаю двум геофизикам. Это опытные полярники, мастера на все руки. С одним из них - с Виктором Лебедевым я уже не в первый раз в Антарктиде. Виктор чуть постарше меня, но поменьше ростом и пополнее, животик у него выдается вперед, брюки с него вечно соскакивают. Это, однако, не мешает ему оставаться подвижным, легким на подъем. В прошлом он выполнял работу радиста, теперь переквалифицировался на взрывника. При геофизических исследованиях нередко приходится применять взрывчатку. Кстати, именно с помощью взрывов сейсмики определили толщину нашего ледника - 400 метров. Да и не только для науки может пригодиться в Антарктиде взрывчатка. Зажало во льдах корпус судна - взрывник поможет освободить его. Даже для того чтобы порожнюю бочку приспособить под урну для мусора, обращаются к взрывнику. Он опускает в бочку через отверстие для пробки небольшой заряд. Бах! Дно бочки вышибается - и тара для мусора готова.

После обеда, редкий случай, выдается свободное время, и все в нашем домике, кроме Эдварда, устраиваются на отдых. Эд сегодня дежурит на кухне. Сам пошел, добровольцем.

Первым на нарах зачмокал во сне как младенец Ганс. Начальник плотно прикрыл дверь, запустил печь на полную мощность и прилег с книгой в руках. Он обожает тепло. Конструкторы ПДКО недаром вдвоем думали, постарались на совесть: соорудили дом крепким, непродуваемым, вот только вентиляцию не предусмотрели. Хоть бы какое отверстие в крыше сделали. Стоит закрыть дверь, в домике становится невмоготу. Внизу еще ничего, а под потолком, где мы спим с Гансом, духота. По ночам нам с Гансом снятся кошмары. Просыпаешься с тяжелой головой, весь в поту. Мирные переговоры с начальником о том, чтобы на ночь выключить печь, окончились безрезультатно. Я пытаюсь вести борьбу за свежий воздух партизанскими методами. Как бы невзначай оставлю дверь приоткрытой или незаметно убавлю отопление. Ганс - мой союзник и идейный вдохновитель. Эдвард держит нейтралитет. Он спит внизу, да и к тому же кажется вовсе не чувствителен ни к жаре, ни к холоду.

Однако начальник бдительно следит за нашими действиями. Только когда он засыпает, нам предоставляется некоторая свобода. Вот и сейчас я упорно сижу, делаю вид, что пишу дневник, выжидаю, когда начальник задремлет, чтобы выключить проклятую печь.

К вечеру благополучно взлетел Ил-14. Делает круг над базой, потом набирает высоту. Аэрофотосъемщики торжествуют: завтра можно приступать к работе! За ужином вижу преобразившегося командира авиаотряда. Лицо его помолодело. Казалось, он снова обрел уверенность в себе.

Уже на Дружной начались приготовления к праздничному вечеру, и, глядя на них, невольно заколеблешься: а что, если задержаться, отпраздновать Новый год на базе? Ведь организация лагеря в горах потребует стольких хлопот! Загружать, разгружать самолеты, перетаскивать грузы, ставить палатки. Там уж не до застолья. А тут еще расслабляюще действуют поздравительные радиограммы. Поток их уже поступает на рацию. Радисты едва справляются. Каждый из нас ждет вестей с Родины. Нет для полярника лучшего подарка, чем добрые вести из дома! Но все понимают, что нельзя терять времени: антарктическое лето скоротечно, каждый погожий день дорог. Будет завтра погода, - значит, судьба встречать Новый год в горах!

Тяжелая низкая облачность отступает. Небо посветлело. Легкие перистые облака сияют высоко в небе. Преобразилась Дружная. Сейчас, перед скорым расставанием, словно видишь ее другими глазами. Так стремились в горы, а теперь вроде бы жаль расставаться. Все здесь стало свое, родное. Привычно тарахтит движок электростанции; судя по дымку из трубы над крайним домом, летчики раскочегарили баню. Перед Новым годом как приятно помыться!

Вот Витя-взрывник вышел с камбуза. Ему в горы не лететь: он нужен на базе.

- Слышь, Володь, - обращается он ко мне. - Тебе на рации лежит телеграмма.

- Да ну?! - подскакиваю я. - Вот обрадовал, давно жду вестей из дома.

Бегу на рацию. Перед домом радистов приступочка, порожек из пустого

ящика, чтобы удобнее было входить. С разбега вскакиваю на него. Ох! Перед глазами все летит кувырком - и я лежу, уткнувшись носом в снег. Ящик под ногой опрокинулся, я рухнул как подкошенный, острый угол с железякой угодил мне прямо под дых. Охаю, не могу подняться.

- Что же ты так? Сильно зашибся? - причитает надо мной Виктор.

Кряхтя, поднимаюсь. Корю себя: "А еще бывалый полярник! Забыл жизненно важное правило: в экспедиции нельзя суетиться!"

Вхожу к радистам. Радиограмма оказывается не из дома. Первый помощник капитана "Пенжины" сообщает, что, по заверению губернатора острова Кергелен, там благополучно живет стадо северных оленей в 150 голов. Это ответ на запрос любознательного профессора Андреева из Якутска. Вот ничего себе, новогодний подарок!

Иду в свой домик. Там обстановка не изменилась. Начальник, запустив печь на полную мощность, лежит внизу на постели в одной майке, наслаждается.

- Завтра с утра летим в горы, - предупреждает он меня, - не засиживайся, надо хорошо выспаться.