Полигон. Знаки судьбы

Так вот, в одном из крупных конфликтов между Полигоном и НТК мне и М. пришлось поучаствовать. На тяжёлых танках со стабилизатором вооружения стоял гиростабилизированный прицел. Он позволял несколько повысить эффективность стрельбы с хода. Но это была сложная и дорогая система. Ремонтных возможностей для этого прицела в войсках не было. Но тяжёлых танков выпускалось мало, и это несколько сглаживало остроту ситуации. Кому-то из начальства пришла в голову мысль поставить такой же прицел на массовый средний танк. А проводником этой идеи в жизнь стал М., который курировал стабилизатор вооружения с таким прицелом на тяжёлом танке. Но это была и моя тематика работы. Мы в лаборатории после тщательного рассмотрения и обсуждения этого вопроса приняли решение, что нельзя в интересах войск допустить такого развития событий. А на разных совещаниях и кулуарных обсуждениях основную борьбу против установки гиростабилизированного прицела на средний танк пришлось вести мне.

Всё же промышленность изготовила два опытных образца среднего танка с таким прицелом. Первые испытания должны были проходить на Ржевке. А поскольку вопрос был очень спорным, в комиссию по оценке целесообразности принятия образцов на вооружение, кроме представителя Полигона и НТК, решили включить несколько представителей войск из Ленинградского военного округа. От НТК был полковник М., от войск – несколько полковников. Должен был ехать и я, но мне, старшему лейтенанту, не удалось бы перетянуть на свою сторону войсковых полковников. А это было необходимо, чтобы “зарубить” представленные промышленностью опытные образцы средних танков. От Полигона делегировали подполковника из нашей лаборатории. Он этими прицелами не занимался, поэтому несколько дней перед поездкой я подробно излагал и обосновывал ему все аргументы против установки гиростабилизированных прицелов на массовые в войсках танки. Упор делался на тех проблемах, с которыми столкнутся войска.

По результатам испытаний член комиссии от Полигона и все войсковые представители проголосовали против предлагавшегося решения, только председатель комиссии, которым был М., вынужден был к решению комиссии писать особое мнение. Говорили, что прецедента подобному случаю не было.

В ходе испытаний нового танка КБ Морозова, которые проводились на Ленинградском ракетноартиллерийском полигоне и на базе дивизии тяжёлых танков в городе Чугуеве, мне много раз приходилось ездить в командировку вместе с М. Ни на Ржевке, ни в Чугуеве бытовых проблем не возникало. Но однажды, по дороге в Чугуев, нам пришлось задержаться на пару дней в Харькове. В те времена в городах, особенно больших, была огромная проблема с гостиницами. Конечно, в Харькове офицерам наверняка можно было остановиться в гостинице у военного коменданта. Но она была расположена на одной из окраин, а метро в Харькове не было, наземный же транспорт ходил медленно. В самом же центре города на площади Дзержинского была хорошая гостиница, которая так и называлась “Харьков”. М. туда и нацелился.

Войдя в гостиницу, мы сразу же увидели на стойке регистратуры традиционную табличку, гласившую: “Мест нет”, до боли знакомую всем, кому приходилось ездить в командировки в то время. Но М. подошёл к стойке и нагло заявил, что для нас забронированы места. Не сработало. Женщина за стойкой перелистала стопку заявок и ответила, что нашей нет. Тогда М. спросил, где находится кабинет директора. Женщина указала на лестницу и сказала, что кабинет директора на втором этаже. Туда мы и пошли. Директор встретил нас вежливо. М. стал показывать своё командировочное предписание, напирая на то, что мы из Главного бронетанкового управления. Опять не сработало. На директора это не подействовало. Он показал нам стопку очередных заявок на бронирование мест, перелистывая их и называя бронирующие организации. Здесь были и министерства, и крупные предприятия, и различные оркестры и ансамбли и так далее. При этом он популярно объяснял, как трудно все эти заявки удовлетворить. На какомто моменте М. его остановил, согласившись, что ситуация действительно сложная. М. встал, директор обрадовался, что неприятный для него визит заканчивается и тоже встал. А М. взял со стола директора простой карандаш и, ткнув им в оборотную сторону последней из прочитанных и отложенных директором заявок, попросил его, на всякий случай, записать наши фамилии. Директора это ни к чему не обязывало, и он охотно записал наши фамилии на оборотной стороне лежавшей на столе заявки.