Полигон. Знаки судьбы

Мы раскланялись и вышли из кабинета. М. остановил меня и попросил запомнить имя и отчество директора с таблички, висевшей на двери кабинета. Когда спускались по лестнице, М. сказал, что вопрос решён, и вечером мы получим места. Мы зашли в буфет на первом этаже и закусили. Дело было послеобеденное, до вечера надо было чем-то заняться. В вестибюле мы увидели афишу международного волейбольного турнира, из которой узнали, что именно в этот день в новом дворце спорта состоится встреча нашей сборной с какой-то другой. М. сразу предложил туда поехать. Я выразил сомнение, что нам удастся купить билеты. Такие спортивные события в Харькове бывают редко. Но М. ответил, что прорвёмся.

Дворец спорта был далеко от центра города, добирались до него мы долго. Приехали почти к началу матча. Билетов, конечно, не было. Перед входом во дворец стояли три кордона из милиции и контролёров. Мы пошли вокруг дворца. Завернув за второй угол, увидели издали служебный вход. Там стоял один милиционер и старичок-служащий дворца. М. вернулся обратно за угол. Расстегнул сам и заставил меня расстегнуть шинель. Я получил инструкцию идти рядом с ним, но чуть сзади, на милиционера и старичка-служителя не смотреть, а смотреть только на него, ни слова не произносить и не останавливаться. После этого М. быстрым шагом вышел из-за угла и решительно направился к служебному входу. Было видно, что мы очень спешили. Подходя к милиционеру и старичку-служителю, не сбавляя темпа ходьбы, М. махнул рукой в мою сторону и кратко произнес: “Он со мной”. Ни милиционер, ни старичок не успели что-либо сказать, а мы уже входили во дворец. В вестибюле увидели ряд вешалок, сняли и повесили шинели и фуражки. Задерживаться было нельзя, пошли по лестнице, разглядывая указатели. Поднявшись по лестнице, увидели указатель, который гласил: “Выход на трибуны”. Пройдя по коридору в ту сторону, куда он указывал, увидели светлый проём, за которым и были трибуны. Свободных мест, конечно, не было. Некоторые болельщики сидели в проходах на ступеньках. Мы тоже нашли свободную ступеньку и сели. Команды уже выходили на площадку.

Игра закончилась поздно. Тогда не было правила, что очко дается и за выигранный мяч, и за переход подачи. Раньше при переходе подачи команда не получала очка. Поэтому каждый сет мог продолжаться очень долго. В гостиницу приехали близко к полуночи. М. попросил напомнить ему имя и отчество директора и подошёл к стойке регистратуры. Табличка об отсутствии свободных мест была на своем месте. М., назвав имя и отчество директора, сказал дежурной, что тот обещал нам два места. Дежурная изобразила удивление и сказала, что таких указаний она не получала. Но М. сказал, что директор даже записал наши фамилии на одной из заявок, с которыми он днём работал. Дежурная вынула пачку заявок и начала их перекладывать одну за другой. Она смотрела на лицевую часть, а М. – то глядел на оборотную, когда дежурная перекладывала заявки. Наконец дежурная дошла до заявки, на обороте которой красовались наши фамилии, записанные, правда простым карандашом, но рукой директора, почерк которого дежурной был явно хорошо знаком. Она несколько секунд смотрела на заявку, потом посмотрела на часы, висевшие в вестибюле. Звонить директору, чтобы прояснить ситуацию было явно поздно. Пренебречь тем, что он записал наши фамилии, было опасно. Гораздо безопаснее для дежурной было выделить нам двухместный номер. Тем более что вопреки табличке об отсутствии свободных мест, их в гостинице всегда было полно. Так всегда было во всех гостиницах и во всех городах. Частных гостиниц тогда не было. А в государственных гостиницах персоналу было тем проще, чем меньше постояльцев. А на зарплате это не отражалось. Как бы там ни было, а ключи от номера мы получили.

Рассказ 48-й Харьков

Мои родители переехали в Харьков, по-моему, в 1939 году. Мне, следовательно, было 5 лет. Примерно с этих лет, даже скорее с 6 лет, начинаются мои детские воспоминания. Где и как мы жили до этого в Москве, я не помню. Ни капельки. В отличие от меня Галинка помнила своё детство с гораздо более раннего возраста. Она рассказывала, какие у нее были платьица, пальтишки, шапочки, даже ленты в косах. Как был расположен дом, где у дома была песочница и лавочки и многое другое. И мама её всё это подтверждала. У Галинки вообще была великолепная память. К примеру, скажу, что новые немецкие слова и выражения она запоминала с одного раза. И больше за ними в словарь или справочник не обращалась. Я же в какое-то время для проверки ставил в словаре точки рядом со словами, которые находил. Так запоминалось большинство слов только после пяти “точек”.