Полигон. Знаки судьбы

И одну интересную вещь я понял в этой поездке. Известно, что в плацкартных вагонах дальнего следования пассажиры неохотно берут билеты с боковыми местами. Я-то думал, что основная причина заключается в том, что эти места расположены на проходе. Но после той поездки моё мнение изменилось. Я говорил, что в нашей теплушке были нары. Они были устроены справа от двери в глубине вагона. Нас было семь человек, но один ночью не спал. Он как бы дежурил. А шесть человек свободно ложились головами по ходу поезда, то есть в продольном направлении относительно вагона. Такое же направление в плацкартных вагонах имеют боковые полки. И первые две ночи мы плохо засыпали и часто просыпались ночью. Нас всё время мотало из стороны в сторону. Кто-то сообразительный на третью ночь предложил лечь не вдоль вагона, а поперек. Ширины вагона хватало, чтобы с одной стороны оставалось место, позволяющее залезать и вылезать всем, кто лежал не с краю. Засыпать и спать стало гораздо лучше. Поразмыслив потом, я понял, что действительно вагон при движении не может раскачиваться взад и вперед. В этом направлении могут ощущаться только толчки при трогании с места и торможении, а это случается редко. А вот из стороны в сторону вагон мотается все время.

Дальше после Урала опять была степь, и приключений не было. Местность безлюдная. С харчами было плохо, но терпимо. А арбузов, картошки и кукурузы мы наелись вдоволь.

Рассказ 52-й Пионерский лагерь

Один раз за время учёбы в школе меня отправили в летний пионерский лагерь. Была такая форма отдыха для школьников пионерского возраста. Это примерно до 7-го класса, так как основной массе школьников в 7-м классе было уже 14 лет, и их принимали в комсомол.

Пионерские лагеря обычно были ведомственными и закреплялись за крупными учреждениями и предприятиями. Через систему школьного образования распространялось очень мало путёвок. Мне путёвку достала соседка, которая работала в Политуправлении Московского военного округа.

Бытовые условия в лагере, видимо, были нормальные, так как воспоминаний не оставили. А вот кормёжка было плохой. Это был или 1945-й, или 1946-й год. С продуктами тогда вообще было плохо. Мы в лагере постоянно хотели есть. Наверное, это была третья смена, вокруг лагеря росла рябина, она ещё не совсем поспела, была очень кислой и горьковатой, но мы ели ее в больших количествах. Оно, конечно, полезно, но не насытишься.

Примерно в середине смены в пионерских лагерях устраивался родительский день. В этот день, естественно нас покормили лучше, чем обычно. Но к этому дню мы уже пару недель голодали. Ко мне приехали мать и отец. В то время электрических поездов не было, а паровики ходили медленно и не так часто. Да и лагерь мог быть не рядом со станцией. Поэтому родители брали с собой не только что-то для детей, но и себе перекусить.

А дети, увидев еду, набросились на неё и быстро всю умяли, включая и то, что родители захватили для себя. Я тоже быстро съел всё, включая и родительскую долю. Все родители были в шоке. Все, не только мои. Многих детей, меня в том числе, родители забрали из лагеря домой. На следующий же день в лагерь приехала проверяющая комиссия. На складе продуктов была огромная недостача. Администрация не могла моментально приготовиться к такой проверке. Да и продукты достать было трудно. Разразился большой скандал. Чем он закончился, я не знаю. А остаток лета я провёл дома, в привычной обстановке.

Рассказ 53-й Как я унёс ноги на Семипалатинском полигоне

Ни на одном из объектов, которые мы должны были испытывать на Семипалатинском полигоне, не было стабилизаторов вооружения. Поэтому заняться своим профильным делом я не мог. Но специфическая работа мне нашлась. На большинстве объектов были установлены инфракрасные приборы ночного видения, испытания которых были предусмотрены программой. Во-первых, я изучал эти приборы в Академии, и они записаны в моём дипломе, во-вторых, лаборатория по испытаниям этих приборов входила в состав нашего отдела на Полигоне в Кубинке. На меня эту задачу и возложили.

Объём работ по этому направлению был небольшой. Надо было перед взрывом включить приборы, а после взрыва проверит их работоспособность. Технические же характеристики приборов, подвергшихся воздействию ядерных взрывов, должны были впоследствии проверяться уже на Полигоне в Кубинке.

Но в этом деле была одна закавыка. Сами приборы были тогда ещё мало изучены в условиях реальной эксплуатации. Считалось, что при включении их в работу в дневное время суток возможен выход из строя основного элемента этих приборов – электронно-оптического преобразователя (ЭОП). Он преобразовывал невидимое глазом инфракрасное изображение, попавшее через объектив на чувствительный фотокатод, в видимое изображение на экране, подобном экрану телевизионной трубки. Во всех действовавших наставлениях и инструкциях рекомендовалось не включать приборы днём, а если такая необходимость возникала, то максимально лимитировалось время их работы в этих условиях.