Полигон. Знаки судьбы

Если бы у нас был танк или гусеничный БТР, то за рычаги я бы сел сам. Навыки вождения этих машин у меня были хорошие. Но на колесной БРДМ я на месте механика-водителя ни разу не сидел. Поэтому доверился солдату. Должен сказать, что мы решили спасаться не в сторону конца ограды, откуда заезжали в поле, а напрямик к КПП. Дело было не в том, что здесь короче, главное, что здесь было много накатанных транспортом дорожек. И бежать здесь было бы легче. Договорились с механиком-водителем, что он разгонит машину очень быстро, и будем ехать, пока не заклинит двигатель. Так и начали. Машина поехала, а я невольно смотрел на стрелку прибора. Когда стрелка довольно быстро подползла к красной зоне, пришла в голову свежая мысль. Я заорал: “Глуши двигатель! Ставь нейтраль!” Реакция у механикаводителя оказалась хорошей, да и кричал я, видимо, очень выразительно. Машина на скорости катила по твердой и ровной поверхности довольно долго, а стрелка чуть отползла от красной зоны. Дальше механик-водитель сам сообразил, что надо делать. Я неотрывно следил за стрелкой прибора, а он четко выполнял мои команды. Захотелось петь, но я не умел. Нам повезло, или механик-водитель действовал очень умело, но мы через некоторое время увидели ворота КПП.

Наша группа обычно встречала нас у края ограды, где мы заезжали в поле. Когда же мы в назначенное время не вернулись, они выждали некоторое время, поняли, что не всё пошло, как надо. Сообразив, что по-аварийному мы будем возвращаться по короткому пути через КПП, они туда и переместились. Поэтому там нас встречала вся наша группа, включая солдат, офицеров КПП и несколько человек, которые случайно проходили мимо и, конечно, поняли, что происходит. Правда, если бы начальником был я, и мои подчинённые вовремя бы не вернулись, рискуя попасть под взрыв, я бы сел в первую попавшуюся машину (танк, бронетранспортер, автомобиль), а их у нас на ходу было несколько, и помчался бы навстречу, выручать ребят. Но, Бог с ними, с начальниками. Мы на БРДМ проскочили ворота, и сразу раздался треск и скрежет – заклинило двигатель нашей машины. Минут через пятнадцать мы наблюдали гриб ядерного взрыва на том самом месте, где находились совсем недавно.

А что касается инфракрасных приборов ночного видения, то после этих наших испытаний из официальных инструкций и наставлений было исключено ограничение на время их включения в дневное время. Дело в том, что ранее это ограничение было введено после того, как выяснилось, что при встречном свете даже простой автомобильной фары прожигается точка на фотокатоде электроннооптического преобразователя инфракрасного света в видимый для глаза диапазон света. Это происходило из-за того, что при затемнённой остальной части фотокатода, весь электрический ток, вырабатываемый источником питания высокого напряжения, проходил через точку, соответствующую изображению фары, создаваемому объективом прибора на фотокатоде. А при работе прибора днём, изображение формируется на всём экране, и электрический ток, величина которого всё-таки ограничена мощностью источника питания, распределяется по всей поверхности фотокатода и не вызывает на нём местных точечных прожиганий. По этой же причине, как мы и выяснили, приборы ночного видения не боятся и светового излучения ядерного взрыва, так как при этом также засвечивается весь фотокатод.

Рассказ 54-й Разгрузка и погрузка эшелона на Семипалатинском полигоне

Сначала скажу о том, что на период испытаний на Семипалатинском полигоне устанавливался очень жёсткий режим проверки на контрольнопропускных пунктах. У всех прибывающих командированных и возвращающихся из отпусков постоянных работников проверялись чемоданы и ручная кладь. Во-первых, этого требовал вводившийся на период испытаний “сухой закон”. Во-вторых, запрещалось ввозить радиоаппаратуру, фотоаппараты, киноаппараты и многое другое. На контрольнопропускных пунктах, как я уже отмечал, работали сотрудники КГБ.

Я, с шестью солдатами в эшелоне, насчитывавшем 16 грузовых платформ с объектами бронетанковой техники под брезентами и теплушку, не проходил вообще никакой проверки. Мы въехали на территорию полигона, не видя в глаза даже какого-нибудь КПП. Ни у меня, ни у солдат не проверяли документы. А под брезентом в танках и бронетранспортерах можно было провезти, что угодно. У какой-то будки, правда, эшелон останавливался. Что-то, по-моему, только документы, проверяли у машиниста. А потом мы без остановок доехали до места разгрузки, которое было уже глубоко на территории полигона, вблизи испытательного городка, куда из жилого и административного городка тоже надо было проезжать через КПП. А по одноколейной железнодорожной ветке, оказывается, можно было миновать все КПП.