Полигон. Знаки судьбы

А теперь о разгрузке. Я знал, что на полигоне ко времени нашего прибытия уже должны были быть три наших кубинских подполковника и представитель Главного бронетанкового управления, старший всей нашей группы. Но меня не встречали. Тепловоз остановился в чистом поле возле бетонной платформы с аппарельными съездами в обе стороны. Сейчас аппарели почему-то стали называть пандусами. Одно иностранное слово заменили другим, не менее иностранным. Длина разгрузочно-погрузочной платформы точно соответствовала длине одной грузовой железнодорожной платформы. Машинист поставил эшелон так, что рядом с бетонной платформой оказалась наша первая платформа с тяжёлым танком, и пошёл отцеплять тепловоз. Я кинулся к нему. Ясно было, что первый танк я сгоню, но дальше надо будет протягивать эшелон на длину одной платформы, чтобы согнать следующий танк. И так далее. Но машинист стал размахивать пачкой сопроводительных документов и заявил, что он должен ехать куда-то дальше, чтобы забрать какие-то платформы. Обещал вернуться через 2 часа, но сказал, что к этому времени я должен разгрузить эшелон.

Думаю, что даже с тепловозом для протяжки наших платформ я бы за 2 часа не управился. С 18 машин надо было снять по 4 растяжки крепления из скрученных жгутов толстой проволоки и брезенты, которые, хоть и не так прочно, но всё равно закреплены. При нашем личном составе только на это могло уйти не менее часа. А гнать машины по железнодорожным платформам может согласиться только сумасшедший. Ведь боевые машины по ширине выходят за поперечный габарит железнодорожной платформы. На железнодорожном официальном жаргоне это называется “негабарит нулевой степени”. В результате танк или бронетранспортёр стоит на платформе так, что с обеих сторон с нее свешивается половина гусеницы. Если перемещаться по платформе, то при малейшей оплошности машина может свалиться с платформы. А машинист перед отъездом успел крикнуть, что при задержке разгрузки Министерство обороны будет платить штраф железной дороге за простой платформ и тепловоза.

Первый тяжёлый танк Т-10М я согнал без проблем. На второй платформе стоял такой же танк. Разница заключалась в том, что первый был Челябинского завода, а второй – Ленинградского. Для меня эта разница не выражалась ни в чём. Но она была, и несколько слов об этом следует сказать. На двух заводах выпускались также и средние танки Т-54 и их последующие модификации: на заводе в Нижнем Тагиле и на заводе в Харькове. Основными производителями были заводы в Челябинске и Нижнем Тагиле, на заводах в Ленинграде и Харькове выпускались танки только в количестве, необходимом для поддержания производственных мощностей в рабочем состоянии. Казалось бы, однотипные танки, изготовленные разными заводами, должны быть одинаковыми. На деле же так не было. Если вы собирались открыть крышку какого-нибудь лючка или снять какой-нибудь прибор, то сначала следовало выяснить, под какой размер крепёжных деталей вам потребуется ключ. На танках разных заводов этот размер мог быть разным. Более того, на танках одного завода, но разных лет выпуска, этот размер тоже мог быть разным. Кроме того, если какую-то, пусть и мелкую, модернизацию танков осуществляли на заводах в Ленинграде и Харькове, где располагались КБ-разработчики танков, то вся документация по модернизации тут же передавалась в Челябинск и Нижний Тагил. А если модернизация осуществлялась в Челябинске или Нижнем Тагиле, то документацию в Ленинграде и Харькове, если и получали, то с очень большой задержкой. Вот такая была “здоровая” конкуренция.

Ну, что же, пора вернуться к разгрузке. Хотя я и понимал, что бесполезно, но всё же попробовал перегнать танк со второй платформы на первую. За рычаги посадил сержанта, как более опытного и ответственного из солдат, а сам стал показывать. “Показывать” – значит принятыми у танкистов жестами руководить, стоя перед танком, действиями того, кто сидит за рычагами. Потихоньку мы продвинулись примерно на половину платформы, но удержать продольное направление танка с необходимой точностью не удалось. Танк, находясь большей частью ещё на второй платформе и заехав частью на первую, перекосился. Дальнейшее его движение стало опасным, и я вынужден был его остановить. Стали думать, что делать, хотя надежды что-то придумать практически не было.