Полина Сергеевна

— Мальчик потрясающе развитый! Он прочитал мне целую лекцию про взрывы планет… или солнц? Про черные дыры и зарождение сверхновых. Он знает столько стихов! «Бородино» наизусть! Я много работала с детьми из интеллигентных семей… потому что музыке, — точно оправдываясь, добавила Ольга Владимировна, — находили нужным обучать своих детей люди определенного культурного уровня. — Но среди моих учеников за двадцать лет не было такого мальчика! Эммануил артистичен, умен, начитан!

«Кто такой Эммануил?» — едва не спросила Полина Сергеевна, но вовремя вспомнила полное имя внука.

— Вашими бы устами, — улыбнулась Полина Сергеевна. — Мне следовало бы вернуть комплимент, но я хочу сказать совершенно искреннее. С появлением вашей дочери и внучки в нашем доме стало по-другому пахнуть и по-другому звучать. Вы понимаете меня как музыкант? Дом ведь звучит. У нас были басы, басы, вечные низкие ноты, и вдруг чистые флейты, колокольчики и эти штуки, по которым молоточками бьют…

— Ксилофоны, — подсказала Ольга Владимировна, смутившаяся до слез.

— Тайка, простите, Таисия, — единственный ребенок, который выдерживает Эмкино премьерство. Сколько женской мудрости в этой маленькой принцессе! Не спорьте! — остановила она жестом готовую возразить Ольгу Владимировну. — Я вам приведу только один пример. Они играют на даче. Сугробы — в этом году зима необыкновенно снежная — детям по плечи. Игра, затеянная Эмкой, состоит в том, что в тебя стреляют и ты должен картинно валиться на пушистый снег. Пиф-паф, убили — падаешь. Десять минут падают, двадцать, у Эмки еще не кончился набор красивых поз. И тут Тайка говорит жалобно: «Эмка, когда ты меня отпустишь? Я замерзла все время падать и умирать».

— Ах, не заблуждайтесь в отношении этой девочки! Она пройдоха, каких поискать!

— Эмку вы тоже еще не видели во всей красе.

Полина Сергеевна и Ольга Владимировна расстались очарованные друг другом. И последующая жизнь не принесла им разочарований.

Эмку хватило на три занятия музыкой. Синтезатор долго мешался в квартире, пока его не отвезли на дачу.

Олег Арсеньевич, придя вечером домой, спросил нетерпеливо:

— И что теща?

— Выше всяких похвал.

— Преувеличиваешь?

— Нисколько. Я им завидую. Зимний день, вечер или утро… Весенний, осенний, летний… — мечтательно проговорила Полина Сергеевна. — В квартире бабушка, мама, внучка — Ольга Владимировна, Лея, Тайка… У них чисто, тихо, спокойно… Ласковые взгляды, добрые слова…

— А у нас?

— А у нас, — сменила тон Полина Сергеевна, — филиал мужской разновозрастной палаты в сумасшедшем доме или казармы. И одна затюканная санитарка или вечный дневальный, то бишь я. Сколько раз я тебя просила убирать грязные ботинки от порога? Кому слева в углу положили коврик?

— Генералы дневальными не бывают, — улыбнулся Олег Арсеньевич.

* * *

Родители ждали, когда Сенька объявит о своем решении жениться, надеялись на него, но и, чего греха таить, все-таки опасались. Молодые люди сейчас живут без юридического оформления отношений. Дети друзей Полины Сергеевны и Олега Арсеньевича тому пример. Они, дети, которые росли на глазах и так же на глазах теряли свою детскую непосредственность, были не одиноки, не беспарны, но большей частью не зарегистрированы. Жили как бы семьями, были типа женатые и замужние.

Полина Сергеевна к современным формам молодежных отношений относилась снисходительно. Потому что она ко всем детям относилась снисходительно. Олег Арсеньевич семью без штампов в паспортах осуждал. Полина Сергеевна спрашивала себя, в чем причина такого неодобрения — высокие моральные принципы или элементарная зависть, ведь раньше парни себе такого позволить не могли. Но это был вопрос, ответ на который она предпочла бы не получать.

— Натуральный тест-драйв, — сказал захмелевший Олег Арсеньевич на августовской встрече. — Бабы что автомобили. Мужики, нам такое и не снилось! Мечта нанайца. Я не представляю, как выглядит нанаец. Он где живет? Я не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, хорошо, но воняет мужской трусостью.

Ему справедливо заметили, что тридцатилетним ребенком не очень-то поруководишь.

— У кого не получается, а у меня!.. Я Сеньку держу — во! — показал Олег Арсеньевич кулак.

Он был именинником, ему не стали возражать, хотя все знали печальную историю ранней Сенькиной женитьбы.

— Олег, — попеняла Полина Сергеевна позже, через несколько дней, когда алкогольная интоксикация и угрызения совести покинули мужа, — с возрастом у тебя в речах появляется сентиментальный пафос и, извини, чванливое бахвальство.

Олег Арсеньевич ответил после паузы и с хмурой тоской:

— Полинька! Если бы ты знала, сколько раз мне приходилось уступать ничтожествам, выполнять их распоряжения, потом они про свои распоряжения забывали и требовали отчета по несуществующим приказам. Могу я раз в год…

— Можешь! Обязательно можешь! Даже обязан!

— Ты у меня самая лучшая.

— Просто я тебя люблю.

То, чего долго ждешь, все равно происходит неожиданно. И твое «наконец-то» звучит как полный синоним «неужели?».