Полина Сергеевна

Вечером молодые родители играли с детьми в настольные игры. Если Лея все время проигрывала специально, то делала это очень искусно.

— Все! — потрясала она кулаками в воздухе. — Я последний раз кукарекала под столом. Следующую партию обязательно выиграю!

Снова проигрывала и со стоном лезла под стол.

— Не везет в картах… — многозначительно обронил Олег Арсеньевич.

Лея ему понравилась. Когда легли спать, он и сказал про то, что ее хорошо бы подкормить.

Слышимость в их деревянном доме была отличной. Полина Сергеевна и Олег Арсеньевич долго лежали, прислушиваясь, не раздастся ли звук открывающейся двери, не заскрипит ли лестница, не воссоединятся ли молодые люди где-нибудь.

— На веранде удобней всего, — заметил Олег Арсеньевич.

— Спи! Что мы, как старые перечники, караулим великовозрастных детей!

Никаких подозрительных звуков и скрипов они так и не услышали.

После поездки на дачу Арсений с Эмкой и Лея с Тайкой редкий выходной не проводили вместе. Они ходили в музеи: Эмка предпочитал Дарвиновский, где он мог продемонстрировать свои глубокие познания — перечислить всех динозавров и периоды мезозоя, Тайке нравились картинные галереи. Лея говорила, что на самом деле дочь к живописи равнодушна, но ведь это так трогательно — девочка застыла перед великим полотном. Девочки все актрисы. Не только девочки, утверждала Полина Сергеевна. Кроме музеев были дневные спектакли, мюзиклы, парки с зимними горками, один из выходных обязательно посещали каток. После культурной или спортивной программы — обед в кафе; вечером дам — маму и дочь — отвозили домой.

Олег Арсеньевич, который во всем любил определенность, спрашивал сына, какого рода отношения его связывают с Леей.

— Нас связывает дружба посредством детей, — отвечал Сенька.

На его лице все еще сохранялась гримаса «не хочу, но надо», однако Сенька заметно переменился — стал мягче, теплее, расслабленнее, из его шуток и замечаний ушел ядовитый сарказм, во мнениях, оценках и характеристиках появилось больше доброты и снисходительности.

На работе никто не знал об отношениях Сеньки и Леи, они их держали в секрете. Когда именно «дружба посредством детей» перешла в нечто большее, Полина Сергеевна не могла точно сказать. Но из обрывков телефонных разговоров сына можно было понять, что он встречается с Леей не только по выходным и не только с детьми.

Прошло примерно полгода, однажды утром Сенька предупредил маму:

— Я сегодня не приду ночевать.

— Пиво с Васей, преферанс с Костей или перестанешь морочить мне голову?

— Да, правильно. Мы идем с Лейкой в театр.

«Теперь это называется театр», — мысленно сыронизировала Полина Сергеевна.

— Мама, она тебе нравится?

— Да. Но мне не нравится, что ты зовешь их Лейка и Тайка. Как собачки Белка и Стрелка, которых запускали в космос.

— Сенька и Эмка звучит, конечно, не по-собачьи.

Внуков теперь нередко подкидывали то одной, то другой бабушке, и Полина Сергеевна с Ольгой Владимировной общались по телефону. Хотелось лично познакомиться, потому что разведать, какая семья у избранника твоего ребенка, крайне любопытно, да и полезно. Повод нашел Эмка. Дома у Тайки было пианино — редкий по нынешним временам предмет интерьера. Бабушка учила Тайку музыке. Эмка не мог допустить, чтобы кто-то в чем-то его превосходил. Он тоже возжелал музыки, ему купили синтезатор, Ольга Владимировна сказала, что с удовольствием будет заниматься с мальчиком. Полина Сергеевна в телефонном разговоре, не без тайного умысла, высказала предположение, что Эмке лучше тренироваться на своем инструменте. Ольга Владимировна пробормотала что-то про необязательность, но тут же с готовностью согласилась приехать.

Есть люди, которые с первого взгляда кажутся вам знакомыми. Если не в этой жизни, то в прошлой вы с ними дружили и наслаждались дружбой. Это люди с очень добрыми лицами, про которых вам безоговорочно понятно: они никогда не совершали подлостей, и нет на свете силы, способной заставить их сподличать. Такой была Ольга Владимировна.

С огромным терпением она провела первый урок с Эмкой; он думал, что его с ходу научат колотить по клавишам не хуже Тайки, а тут надо руку ставить и до-ре-ми-фа-соли запоминать.

Потом пили чай на кухне, и Полина Сергеевна, чтобы не вынуждать Ольгу Владимировну говорить о более чем скромных музыкальных способностях Эмки, сама завела об этом речь:

— Думаю, что моему внуку медведь на ухо наступил.

— Слух и музыкальность можно развить, — не согласилась Ольга Владимировна. — Упорные занятия творят чудеса.

— Вот как раз упорные занятия — это не про нас. Странная вещь! Эмка может запомнить большие куски текста, в которых ничего не смыслит. Казалось бы: музыкальная, звуковая память? Однако он не может спеть, не фальшивя, даже «В лесу родилась елочка».