Полёт раненой птицы

– Да не ссорились мы! – вырвалось само собой. – Лилька с Валеркой завтра на Диво-остров едет.

– А-а-а, – с пониманием протянула мама, она в курсе, что машина лучшая подружка с мальчиком встречается. – А Света?

Света – это ещё одна подруга.

– И Света – с ними.

– А ты чего? Неужели они тебя не позвали?

Если бы было можно, Маша бы запрыгнула в учебник и растворилась бы там среди цифр и формул.

– Не хочу я! Не хочу с ними!

Мама молчала. Маша даже подумала, будто она совсем из комнаты вышла, хотела обернуться, но тут раздалось:

– Маруся!

Такое встревоженное, испуганное.

– Тебе тоже Валерка нравится?

Маша закусила губу. Никто никакими силами, даже под страшными пытками, из нее признания не вытащит.

Но мама и не пыталась ничего вытаскивать, тихо сидела на Машиной кровати, ушедшая в себя, отчуждённая. Наверное, готовилась сказать, как это подло и низко – влюбляться в мальчика своей подруги, что хорошая девочка никогда так не поступит.

– Марусь! Раз уж я все равно обо всем догадалась, может, расскажешь, что там у вас творится? – робко предложила мама.

Маша резко захлопнула учебник и размахнувшейся рукой смела со стола тетрадь. То ли случайно, то ли специально. Потом забралась под стол и с минуту там решала, как быть.

Если бы не Валерка, если бы любой другой мальчишка с любой другой девчонкой, она бы давно поделилась с Лилькой. А сейчас нельзя. Ни с кем. Никто её не поймёт. А молчать трудно. Жутко трудно. Маша не умеет, как мама, держать проблемы в себе и, стиснув зубы, бороться с трудностями.

– Просто я – трусиха! Понимаешь? – из-под стола выкрикнула Маша. – Я сама себе все порчу. Потому что бестолковая и робкая.

Мама подошла, протянула руки. Маша вцепилась в её ладони, поднялась, жалобно заглянула в глаза.

– Он же меня первую в кино пригласил. А я испугалась. Я. С ним. Одна. Я чуть не умерла от смущения. И не ответила. А он, наверное, подумал, что я так отказалась, что просто он мне не нравится. А Лилька ничего не знала и тоже, наверное, так подумала. И сказала, что она может в кино пойти, что жутко любит фантастику. А она её совсем не любит. Просто ей Валерка нравился, и она не растерялась. Не то, что я. И теперь он с Лилькой встречается. Но они меня всегда с собой зовут. А я не могу с ними. А Лилька думает, будто я на неё обижаюсь. Ну, что она все с Валеркой, а не со мной.

– А я не могу с ними, – в который раз повторила Маша, перевела дыхание, опустила голову.

– Ох, Маруся! – растерянно пробормотала мама. – Ну и перекрутилось же все у вас.

А потом они уже вдвоём сидели на машиной кровати, прислоняясь друг к другу плечами, подперев рукой подбородки. Думали, как теперь быть.

– Мам! А у тебя такое случалось? – тихонько поинтересовалась Маша. – Чтобы вам с тётей Ирой один и тот же мальчик нравился.

Мама ответила мгновенно, не вспоминая:

– У нас с Иркой вкусы в этом отношении совсем разными были. Хотя… – она на секунду задумалась. – Было и общее.

Машу сразу такое любопытство захлестнуло, что даже собственные переживания немного забылись. Мама ей частенько истории из своей школьной жизни пыталась рассказать, но, в основном, какие-то скучные, правильные. А чтобы про любовь…

– Вечно нам нравились те, кому мы не нравились. А мы нравились тем, кто нам не нравится.

Мама улыбнулась: фразы получились немного несуразные. Но что делать, если по-другому не скажешь? А Маша удивилась: никогда бы не подумала, что у мама тоже, как и у неё, все наперекосяк получалось.

– А чтобы ты сделала на моем месте?

Мама посерьёзнела.

– Знаешь, Маруся. Ты только не обижайся. Но не стоит никому этот вопрос задавать. Слишком уж велико искушение потом всю ответственность за свою неудачу на постороннего человека переложить. Мол – поступила, как он сказал, а закончилось плохо. Значит, это он виноват, что не то посоветовал.

Маша насупилась. Ну вот, начались нравоучения! А она ведь только хотела узнать, как бы мама себя в её ситуации повела. Вовсе и не собирается она поступать так, как мама решит! Сама что-нибудь придумает.

– Да и какой тут из меня советчик? – между тем продолжала мама. – В своих-то делах разобраться не получается.

Маша вскинулась.

– А что?

Скажет или не скажет? Посчитает Машу слишком маленькой, слишком глупой для того, чтобы доверить ей свои переживания?

– Да вот, Маруся. Пригласил меня один человек на свидание. А я не знаю, как быть.

Маша глаза спрятала, на маму смотреть не решается. Не верится Маше, что мама ей сейчас обо всем так откровенно рассказывает, как взрослой, как равной, и она её без стеснения спрашивает:

– Он тебе не нравится?

– Да в том-то и дело – нравится. Но у него – семья. Жена. Ребёнок.

Ночью Маша долго не могла заснуть, все ворочалась с боку на бок. Мысли мешали.

Почему так не бывает: на кнопочку нажал, и мозги выключились, и сразу – бац! – заснул спокойно до самого утра, которое, как известно, вечера мудренее? Почему без конца думается и думается? О себе. О лучшей подруге Лильке. О Валерке. О том, что было бы, если бы она не испугалась, если бы сразу согласилась пойти с ним в кино. И, конечно, о маме.