Политэкономия Владимира Путина

Дочитав настоящую книгу до этих строк, некоторые могут придти к выводу, что реализм – это протекционизм, противостоящий рынку. Исторически взгляды Ф. Листа всегда считали теоретической базой протекционизма. Это самая большая ошибка в понимании реализма. Будучи предтечей немецкой исторической школы, Лист всю жизнь посвятил созданию единого немецкого рынка. Он полагал, что еще незрелой промышленности, которую хочет защищать государство, в конце концов необходимо войти в рыночную среду, в противном случае будет трудно взрастить конкурентоспособное предприятие. Логика Листа предельно проста: как говорил корейский экономист Чхан Ха Джун193, нет таких родителей, которые разрешили бы своему шестилетнему ребенку подняться на ринг вместе с Тайсоном и сразиться с ним на равных, мечтая, что ребенок сможет вырасти в условиях конкуренции, поскольку так называемое «равенство» (equality) не эквивалентно «справедливости» (equity). Говоря по сути, и идеализм, и реализм исповедуют теорию рыночной экономики; разница лишь в том, что в системе рыночных отношений первый стремится к равенству, а второй – к справедливости. Тут и возникает вопрос: правила рынка должны быть равными или справедливыми? Ставя этот вопрос, мы на самом деле возвращаемся к неоднократно упомянутой ранее фразе: открытый рынок выгоден сильным и невыгоден, или даже опасен, для слабых. В США в каждой отрасли есть лидирующее предприятие, существует развитый рынок внутри страны, поэтому американским предприятиям выгодны равные правила; прочим развитым странам и странам с развивающейся экономикой необходимо провести пересмотр правил глобализации, прежде чем открыть для иностранных предприятий доступ на свой рынок. В этом как раз и заключается секрет успеха стран ЕС и Японии.

Цель общепринятой экономической теории – создание процветающего государства, а уж кем будет присвоена экономическая выгода, иностранцами или местными распределительными коалициями, эту теорию не заботит. Цель политэкономии реализма – построить государство благосостояния (конечно, на определенной базе процветания), а процветание, которое не соответствует национальным интересам, государству необходимо искоренить. В западной общепринятой экономической теории «процветание» и «богатство» – это тождественные понятия. Обычно процветание и богатство находятся в симбиозе, например США – государство и богатое, и процветающее, а некоторые отсталые страны – ни богатые, ни процветающие. Однако есть страны, в которых процветание и богатство разделены. Например, в Японии внутренняя экономика вовсе не процветает, но из-за огромного числа промышленных предприятий за рубежом, которые приносят большую прибыль, подлежащую распределению, страна находится в «богатом», но недостаточно «процветающем» состоянии. В противоположность Японии стремительный рост китайской экономики отражает её процветание, однако уровень благосостояния китайцев до сих пор недостаточно высок, и это проявляется не только в заработной плате. Весьма ощутимы недостатки в сфере государственных услуг, социального обеспечения и даже общественных благ (например, бесплатных скоростных шоссе), это говорит о том, что китайская экономика хоть и процветает, однако уровень богатства еще очень далек от развитых государств.

С 1999 по 2008 год, за два президентских и один премьерский срок, В. Путин создал российское экономическое чудо – по скорости развития экономика России проигрывала только Китаю, и страна успешно вступила в ряды государств с высоким уровнем доходов. Приверженцы общепринятой экономической теории списывают всё это на удачу Путина: поскольку цены на нефть росли, восстанавливалось и производство. Но никто из таких экономистов не может ответить на вопрос, почему доходы российских граждан повышались быстрее, чем росла экономика – это могут объяснить только реалистические экономисты.