Политическая борьба в годы правления Елены Глинской (1533–1538 гг.)

Шигалею в Москве был оказан традиционный приём[381]. Однако в летописной статье вдруг (не раньше, а в январе 1536 г.) объясняется, почему малолетний Иван IV ещё не может вести самостоятельных переговоров и поэтому Шигалею необходимо обратиться к Елене Глинской. «Царь Шигалей бил челом великому князю, чтобы ему великии государь велел быти у матери своей у великие княгини Елены и бити челом великои государыни. Лета 7044. И благочестивая царица великая княгини Елена о том посоветовала з бояры что пригоже и у нее быти царю, занеже еще великии государь млад, а положение царского скипетра державы великия Русиия все есть богом положено на ней и врученное от бога на сохранение и на соблюдение всего благочестия православия…»[382]

В описании приёма Шигалея больше уделяется внимание Елене, чем Ивану IV. «И как царь и бояре с ним пришли в сени перед полату, и князь великии пожаловал почтил царя, сам великии государь встретил его в сенях да с ним бояре, и пошел князь великии со царем к матери своей и к великои княгине государыни в полату. И царь, вышед к великои государыне, ударил челом в землю и рек: "Государыня великая княгиня Елена… И вы, государи мои, меня холопа своего, пожаловали, таковую мою преступку мне отдали и меня, холопа своего, в том пощадили и очи свои государские мне холопу своему, дали видети…" И князь великии велел царю сести, и великая государыни Елена велела ему речь молвити Федору Карпову…»[383]

Итак, летописная статья «О Шигалее царе» фиксирует появление личной титулатуры Елены Глинской, которая самостоятельно (и это уже не скрывается) принимает решение. Здесь же летописный источник обосновывает это «новшество» тем, что власть в государстве вручена была Елене самим Богом. В рассказе уже не так жёстко, как ранее, соблюдается формула регентства, которая иногда распадается на два отдельных титула («И князь велики велел царю сести, и великая государыня Елена велела…»). Причём в этом случае нет даже обычного равенства личных титулов (Иван IV — великий князь; Елена — великая государыня)[384].

Характеризуя общую концепцию ЛНЦ, А. А. Зимин писал: «Разбор известий, помещённых в Летописце, и источников, использованных его составителем, приводит нас к выводу об официальном происхождении этого памятника и о государевой казне, как той канцелярии, с которой следует связывать его появление… Памятник обнаруживает прекрасное знакомство с посольскими делами, с документами разрядного характера и другими материалами государевой казны»[385]. Летописная статья (А. А. Зимин совершенно правильно указывает на её происхождение из государственной казны) синхронна тем событиям, о которых в ней идет речь. Следовательно, она вполне репрезентативна для исследования.

Появление самостоятельного титула Елены Глинской зафиксировано и в синхронных документальных источниках. В момент обострения отношений с правительством в апреле 1537 г. Андрей Старицкий послал в Москву Ф. Д. Пронского. В Наказных речах, которые тот повёз, Андрей Старицкий обращается сначала к Ивану IV, затем к Елене Глинской[386]. Конечно, подобная структура Наказных речей была в какой-то степени, обусловлена формальным «двоевластием»: не случайно миниатюрист Лицевого свода изображал Ивана IV и Елену Глинскую сидящими на тронах[387]. И тем не менее появление самостоятельного титула правительницы («Да князю Федору же говорити государыни великои княгине Елене: князь Андрей Иванович велел тобе, государыни своей, челом ударити…»[388]) объясняется не только характером самих Наказных речей, но и возрастающей политической активностью Елены, стремившейся быть не просто хозяйкой в государстве, но хозяйкой, имеющей на это закреплённое в официальных летописях и документах формальное право. Изменения в политическом статусе Елены не поспевали за ростом ее могущества. В конце Наказных речей Андрей Старицкий признал себя в отношениях с Еленой не вассалом, как было бы естественно, а подданным[389] «Князъ Андрей Иванович челом бъет: и вы б, государи, пожаловали, показали милость, огрели сердце и живот, холопу своему своим жалованием, как бы, государыня, мочно и надлежно холопу вашему, вашим государским жалованьем, вперед быть бескорбно и безкручинно, как вам, государям, бог положит на сердце»[390].