Политическая экономия рантье

Здесь австрийская школа наталкивается на чрезвычайно важное затруднение, из которого она до сих пор не выбралась, да и не сможет выбраться. Прежде всего, следует иметь в виду ту колоссальную роль, которую играет выбор единицы с точки зрения Бёма. «Наша оценка, — говорит последний, — одного и того же рода материальных благ, в одно и то же время, при одних и тех же условиях, может принимать различный вид единственно в зависимости от того, оцениваем ли мы лишь отдельные экземпляры или же более значительные количества этих материальных благ, принимаемых за цельную единицу»^[142]. При этом, в зависимости от выбора единицы оценки, не только будет колебаться величина ценности, но может быть поставлен вопрос и относительно самой ценности вообще, её существования. Если (пример Бёма) сельскому хозяину нужно 10 гектолитров воды в день, а их у него имеется 20, то гектолитр не представляет никакой ценности; напротив, если за единицу мы примем величину, большую 10 гкл,, тогда эта величина будет обладать ценностью. Таким образом, само явление ценности будет зависеть от выбора единицы. В связи с этим стоит и другое явление. Предположим, что у нас имеется ряд благ, предельная полезность которых падает по мере возрастания их количества; пусть эта падающая полезность выразится цифрами 6, 5, 4, 3, 2, 1. Если у нас имеется 6 единиц данного блага, то величина ценности каждого из них будет определяться предельной полезностью этой именно единицы, т. е. будет равна 1; если мы примем теперь за единицу совокупность двух прежних единиц, то предельная полезность каждой из этих двойных единиц будет не 1×2, а 1+2, не 2, а 3; ценность трёх единиц будет не 1×3, а 1+2+3, т. е. не 3, а 6 и т. д.; другими словами, «оценка более значительных количеств благ не находится в соответствии с оценкой одного экземпляра этих же самых материальных благ» ^[143]. Итак, единица оценки играет здесь существенную роль. Какова же эта единица? На сей вопрос Бём-Баверк (да и другие «австрийцы») определённого ответа дать не могут^[144]. Сам Бём возражает на вышеприведённое указание следующим образом: «Это возражение, — говорит он, — мы считаем неосновательным. Дело в том, что единицу оценки люди совсем не могут выбирать по своему произволу, нет, в тех же самых внешних обстоятельствах… находят они и принудительные требования относительно того, какое именно количество… нужно принять при оценке за единицу»^[145], Однако, ясно, что эта определённость единицы может существовать, главным образом, в тех случаях, когда обмен является случайным, нетипичным для хозяйственной жизни. Наоборот, при развитом товарном производстве его агенты как раз не чувствуют на себе давления принудительных норм при выборе «единицы оценки». Промышленный капиталист, сбывающий свой холст, крупный торговец-оптовик, покупающий и продающий его, целый ряд посредников мелкого калибра, — все они могут измерять свой товар и аршинами, и вершками, и кусками (т. е. совокупностью аршин, принятых за единицу), причём во всех этих случаях никакого «различного вида» их оценка принимать не будет. Они могут «лишаться» своих товаров (современная продажа и есть регулярный процесс выпадения товаров из производящего их или просто владеющего ими хозяйства), и им совершенно безразлично, какой физический масштаб будет приложен для измерения проданных «благ». То же явление мы наблюдаем и при анализе мотивов покупателей, покупающих товар для собственного потребления. Дело объясняется в высшей степени просто: оценки современных «хозяйствующих субъектов» зависят от рыночных цен, а на рынке цены отнюдь не зависят от выбора единицы.