Политическая история Испании XX века

В центре внимания испанских политиков и общественного мнения оказалась сложная и неоднозначная как для Испании, так и для Западной Европы в целом проблема иммиграции. В связи с ростом уровня жизни, экономическими успехами, наличием во многих регионах мягкого средиземноморского климата, а также в силу демографических проблем Испания из страны массовой эмиграции в 50-е — 70-е годы XX столетия превратилась в страну массовой иммиграции, преимущественно из стран Магриба и Латинской Америки. В

1996 г. в Испании насчитывалось 500 тыс. иммигрантов. За 8 лет их количество увеличилось в 5 раз, достигнув к 2004 г. численности 2,5 млн человек. Кроме того, по данным экспертов ООН, в Испании проживает 600—800 тыс. нелегальных иммигрантов, главным образом из Марокко, Нигерии, Эквадора и Румынии¹. Причем, по прогнозу Национального института статистики, приток иммигрантов будет постепенно нарастать, и к 2015 г. они составят 27,4% населения страны (11 780 тыс. из общего числа жителей 43 млн человек)¹⁰⁶¹⁰⁷.

С трудовой и социальной ассимиляцией латиноамериканцев проблем у испанских властей много, но они не носят острого характера. Испанию и ее бывшие заокеанские колонии в Латинской Америке связывает много общего: язык, религия, культура. Приезжающие в Испанию латиноамериканцы (главным образом из Эквадора, Перу, стран Центральной Америки) довольно быстро привыкают к местным условиям. Гораздо более серьезные проблемы для испанского общества порождает массовая иммиграция, в том числе нелегальная, из стран Магриба, преимущественно Марокко. Зарегистрированных выходцев из Марокко в Испании насчитывается 376 тыс.¹⁰⁸ По неофициальным данным, в стране находится еще более 300 тыс. марроканцев-нелегалов. 90% мусульман, постоянно проживающих в Испании, — выходцы из Марокко¹⁰⁹. В силу языковых, религиозных и общекультурных различий арабы гораздо труднее, чем латиноамериканцы, «врастают» в испанское общество. Не желая возвращаться на родину, многие из марокканцев обрекают себя на самоизоляцию, на своего рода автономное проживание вместе с такими же «изгоями». Такие «изоляционистские» товарищества и общины получают все большее распространение. Этих людей связывают родственные, а также религиозные или профессиональные узы. Наблюдая богатую, динамичную внешнюю жизнь, они нередко теряют социальные ориентиры, уверенность в себе, озлобляются и превращаются в легкую добычу идеологических или религиозных экстремистов.

Ощущение «ненормальности» ситуации или скрытой опасности со стороны замкнутых или полузамкнутых мусульманских общин не обошло стороной испанцев. По мере роста иммигрантов росло и число тех, кто считал, что «арабов слишком много». В 1996 г. так думали 18% населения, в 2003 г. количество противников иммиграции возросло до настораживающей цифры — 48%¹¹⁰. Мнение, что иммигрантов стало «слишком много», объективно становится питательной средой для формирования ксенофобских настроений.

Непростая ситуация требовала решения. В Испании к ней подошли с двух сторон. Первое решение предполагало ужесточение иммиграционного законодательства, т.е. решение проблемы через ограничительные или запретительные меры. При этом нередко высказывалось достаточно спорное мнение, что в случае предоставления иммигранту гражданства или вида на постоянное жительство вопрос социальной ассимиляции решается автоматически. Однако предоставление гражданства или массовая натурализация не только не решают социальные и межэтнические проблемы, а напротив, способны усугубить их, так как конфликт граждане—неграждане страны может вылиться в противостояние граждан-христиан—гражданам-мусульманам. Второе решение заключалось в попытке убедить испанское общество в том, что иммигранты по своей природе «хорошие», они «нужны», так как трудятся там, где испанцы работать не желают. Первое решение отражало взгляд на проблему правоконсервативной НП, ко второму тяготела ИСРП. При этом оба решения не предполагали разработку эффективных, долгосрочных и научно обоснованных механизмов консолидации социального согласия на основе межэтнической и межконфессиональной толерантности.