Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Советская конституционная доктрина, опиравшаяся на классовую теорию права, не сразу осознала данный вызов. В записке «О некоторых буржуазных конституциях»[1505] констатировалось, что они движутся к укреплению исполнительной власти за счет законодательной: «В период общего кризиса капитализма происходит все более быстрое разложение буржуазной демократии, усиление политической реакции. Поход империалистической буржуазии против демократии находит свое отражение в буржуазных конституциях. В этой связи следует отметить две тенденции: во-первых, изменения конституции в реакционном направлении; во-вторых, углубление фиктивного характера буржуазных конституций». Примеры – конституции и развитие политических систем Франции, ФРГ, Англии и США по линии усиления исполнительной власти перед законодательной[1506]. Но таков же, по мнению аналитиков, оказался, в сущности, вектор советского конституционализма с принятием сталинской Конституции – ее номинальность не препятствовала централизации власти и управления.

Попытки пересмотра советской модели отмечались в новых конституциях стран «народной демократии», некоторые из которых стремились отойти от сталинской бюрократической системы. Этот вывод сформулирован в записке «Особенности конституций стран народной демократии»: «Конституции большинства стран народной демократии, – констатируется здесь, – разрабатывались под влиянием советских конституций, в особенности Конституции СССР 1936 г.» В этих конституциях много общего с действующей советской Конституцией. Вместе с тем отмечены элементы новизны. Их представляют «в особенности новейшие конституции, вступившие в действие в 1960 г. (Конституции Чехословацкой Социалистической Республики, Монгольской Народной Республики, Демократической Республики Вьетнам)»[1507].

Дальше всех по пути ревизии сталинской модели пошли югославские коммунисты. Их опыт представлен в записке «Подготовка проекта новой Конституции Югославии». В ней проанализирована работа Конституционной комиссии под руководством Э. Карделя, которая должна была подготовить текст новой Конституции. Основы общественного и политического устройства, права и обязанности граждан Югославии, отмечает записка, были до этого определены в двух документах – Конституционном законе 1953 г. и тех главах Конституции, принятой в 1946 г., которые не были отменены после принятия Конституционного закона. Исходя из критики советской сталинско-бюрократической системы, с тревогой отмечали авторы записки, Комиссия выдвинула ряд новых идей: об «отмирании государства»; постепенном, а не единовременном становлении «общественной собственности»; о развитии рабочего самоуправления. Согласно данному подходу, государственная собственность при социализме рассматривалась как низшая форма общественной собственности. В югославском проекте записка отмечала расширение роли Союзной народной скупщины (путем наделения ее инициативой в разработке законопроектов и расширения ее функций контроля за деятельностью правительства и других органов управления); положение о том, что никто не может быть депутатом скупщины или членом Исполнительного веча (правительства) два избирательных срока подряд; положение о правах человека на рабочем месте[1508]. Все эти идеи воспринимались советскими коммунистами как опасная ересь, однако заставляли задуматься о целесообразности сохранения конституционной модели 1936 г.

Замена Конституции 1936 г. Основным законом «развитого социализма» (1977) вносила мало нового и была скорее тактическим шагом – средством камуфлировать репрессивную систему в условиях распространения идеологии прав человека (после ратификации СССР Хельсинских соглашений 1975 г.), придать новый импульс затухающей государственной идеологии, обеспечить дополнительную правовую легитимность коммунистической партии, вытеснить воспоминание о сталинских репрессиях в условиях растущего идеологического противостояния с Западом.

12. Значение сталинской технологии политического пиара