Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Возможности осуществления данной модели перехода были чрезвычайно ограничены в России, что делает саму концепцию Учредительного собрания как института с неограниченной властью в переходный период весьма уязвимой. Фундаментальными ошибками либеральных конституционалистов в сравнительной перспективе следует признать следующие: недооценка фактора спонтанности революционного политического процесса и потеря политической инициативы; неспособность преодолеть двоевластие; недостаточное внимание к фактору времени в условиях переходного процесса (необходимость своевременного созыва конституанты и принятия конституции, хотя бы временной); крайне негативную роль сыграла идея «непредрешенчества» воли Учредительного собрания (также взятая из арсенала французского конституционализма), практическим следствием которой стал отказ от подготовки важнейших законов и решений, а также фактическое самоустранение деятелей Временного правительства от активной позиции по их продвижению; наконец, авторы конституанты не противопоставили силам, стремящимся к диктатуре, адекватных технологий защиты демократических институтов.

Насильственный роспуск Учредительного собрания («разгон», по терминологии эпохи) символизировал кризис формирующейся российской демократии как в содержательном, так и в процедурном отношениях. Он означал поворот общественного и политического развития вспять: разрушение институтов гражданского общества и политической демократии, отказ от европейского пути развития, вообще отрицание модернизации в правовых формах. Важнейшим результатом неправового роспуска Учредительного собрания стал кризис российской национальной идентичности – катастрофа Гражданской войны, многомиллионная эмиграция; крушение ценностных ориентиров общества, почти на столетие утратившего право голоса. Роспуск первой российской конституанты всегда был неизлечимой травмой легитимности советского режима на всем протяжении его существования. Трудно отрешиться от мысли, что крушение однопартийной диктатуры и распад СССР в конце ХХ в. прямо связаны с судьбой Всероссийского Учредительного собрания.

Глава IV. Миф коммуны и становление советского государства: Конституция РСФСР 1918 г.

Одной из трудных проблем обществоведения остается вопрос о генезисе и особенностях так называемой «социалистической» правовой системы. Данная система, охватывавшая в ХХ в. своим влиянием едва ли не половину населения земного шара, конвульсивно окончила свое существование с отказом от коммунистического мифа и основанного на нем государства, уступив место традиционным представлениям о демократии, гражданском обществе и правовом государстве. Вместе с тем обнажились все трудности правового развития переходного периода, главной из которых стал правовой дуализм – конфликт нового права и традиционного правосознания, воспроизводившего стереотипы советского (и даже досоветского) архаического сознания[440]. Вопросы, поставленные в эпоху становления большевистского режима, оказались актуальны в период его деградации и крушения СССР, заставив исследователей вновь обратиться к основным постулатам и противоречиям марксистской теории государства[441], эволюции идеологии и практики «рабочей демократии» и советской системы[442], степени соответствия теоретических постулатов практике революционного режима[443], пересмотру их влияния в интернациональном контексте[444], вообще обратиться к истокам советской модели политической и правовой системы.

Предприняты попытки выяснить, каким образом утопическая марксистская (ленинская) конструкция политической системы, заложенная в ее основание, сохраняла значение в последующее время, вплоть до крушения советского режима[445], как она трансформировалась в условиях Гражданской войны и большевистской диктатуры[446], насколько соответствовала выдвинутым идеалам социальной справедливости[447]. В литературе, появившейся непосредственно по итогам распада СССР, понятная постановка этих вопросов была окрашена эмоциональным впечатлением от крушения коммунизма, что объясняет известную общую априорность подхода и предложенных выводов. Важно найти ответы на следующие вопросы: откуда взялась идея этой системы; как соотносились в ней первоначальные идеологические установки и их юридическое оформление; фиксировала Конституция 1918 г. спонтанно возникшие отношения или формировала их; в какой мере она отражала реальность или изначально была номинальной; в чем уникальность этой системы в мировой истории и почему она существовала столь продолжительное время; наконец, каковы были альтернативные стратегии интерпретации провозглашенных принципов и норм и с чем связано направление последующей эволюции их смысла.