Политическая культура древней Японии

2. Так как при подготовке специалистов-страноведов изучению собственной традиции не уделяется почти никакого внимания, российские японисты недостаточно знакомы с собственной культурой, а японские русисты — с японской^[619]. Коллективные исследования, в которых участвовали бы как японисты, так и русисты, также не получили распространения.

3. Общая тенденция развития современной науки приводит к сокращению «поля зрения» исследователя и сосредоточению на «точечном» анализе до такой степени, что сама попытка более общих подходов зачастую воспринимается как нечто экстравагантное.

Однако неизвинительные пробелы в истории изучения, методологии исследования и в образовании самих исследователей вовсе не означают, что кросс-культурные штудии в области сопоставления Японии и России не нужны. Наоборот — поскольку российская и японская культуры находятся во многих аспектах в суперконтрастных отношениях, задача по выявлению специфики обеих традиций могла бы быть разрешена более удовлетворительным образом при условии корректного сопоставительного анализа. Думается, что проведение такого анализа было бы небесполезно и при создании более общих моделей описания культурно-исторического развития.

Настоящая работа является попыткой хотя бы в минимальной степени восполнить отсутствие указанных сравнительно-культурных исследований и имеет своей целью сравнение монаршеской власти в Японии и России. Такое сопоставление позволяет, на наш взгляд, лучше выявить не только качественную разницу между самими институтами верховной власти, но и более четко определить специфику историко-культурного развития двух стран вообще, ибо парадигма верховной власти имеет свойство «клонироваться» в самых разнообразных культурно-социальных сферах. При этом мы понимаем, что многие высказанные нами идеи носят характер догадок и нуждаются в дополнительном обосновании теми специалистами, которые обладают большей компетенцией. Возможно, в результате окажется, что мы ставим больше вопросов, чем даем ответов на них, но и этот исследовательский этап представляется нам совершенно необходимым для продвижения вперед.

Основное внимание в работе уделяется Японии VIII–IX вв. и России XVI–XVII вв.^[620] Несмотря на значительный хронологический разрыв подвергаемых анализу периодов и вытекающие отсюда определенные несообразности, в которых мы полностью отдаем себе отчет^[621], мы все же настаиваем, что их сопоставление является вполне корректным с точки зрения стадиального состояния государственности, ибо именно в это время и в Японии, и в России происходило становление централизованного государства с соответствующим оформлением (практическим и идеологическим) системы верховной власти, на вершине которой стояли русский царь и японский «император» (тэнно)^[622]. Именно в это время происходит формирование органов центрального управления (японских «министерств» и российских приказов), именно это время отмечено повышенной активностью по обоснованию легитимности верховной власти (написание соответствующим образом составленных летописей, появление теоретических сочинений) и разработке идеологических мер по ее поддержанию в работоспособном состоянии Именно в это время оформляются (окончательно закрепляются) и многие парадигмы властных отношений, которые продолжают находиться в активированном состоянии вплоть до настоящего времени.

До указанного периода мы наблюдаем в России весьма аморфную в политическом и экономическом отношении конфедерацию (Киевская Русь), затем «удельный период» с фактическим отсутствием независимой государственности и сколько-нибудь полноценной центральной власти (в значительной степени ввиду зависимости от татаро-монголов). И только с правления Ивана III можно говорить о складывании независимого государства с полноценной центральной властью.

Японию до середины VII в. также вряд ли возможно назвать страной с развитой государственностью — подвластная правителю территория была невелика, кровно-родственная структура общества еще не позволяла выработать территориальных форм государственного устройства, не существовало сколько-нибудь отработанной системы административного управления^[623]. На середину VII в. приходится начало широкомасштабных преобразований, моделью для которых становится танский Китай, но только в VIII в. этот процесс становится по-настоящему планомерным.

После означенных периодов государственное развитие двух стран резко расходится: Россия вступает в имперский период, а Японию ждет эпоха «феодальной раздробленности», сосуществование военного режима сегунов и теряющего распорядительные властные полномочия «императорского» двора, конфликты между многочисленными центрами власти, гражданские войны, что, в немалой степени, было связано с теми особенностями верховной власти, которые сформировались в предыдущий период.