Политическая культура древней Японии

Что касается населения неосвоенных японским государством территорий на самом архипелаге, то к ним следует отнести прежде всего племена хаято на юге Кюсю и эмиси (предки айнов) на севере Хонсю. Хаято были сравнительно немногочисленны и их интегрирование в японское государство можно считать законченным к концу VIII в. Ситуация с эмиси, которые вели полукочевой образ жизни, была сложнее (их было больше, они обитали в лесах и были неплохо вооружены), попытки их покорения были оставлены в начале IX в. Однако эмиси не представляли собой никакой серьезной угрозы для существования и нормального функционирования японского государства (они не начинали войн с японцами, почти не совершали набегов). Поскольку земли эмиси в силу климатических условий были непригодны для рисосеяния, то, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением, начиная с IX в. японцы надолго отказались от планов по их покорению.

Таким образом, японское государство не имело серьезных военных противников и инокультурных оппозиционных сил (как вне страны, так и внутри нее), которые могли бы представить угрозу для существовавшей системы власти. В связи с этим воинская повинность была фактически ликвидирована в конце VIII- начале IX вв., т. е. создалась редкая для мировой истории ситуация: достаточно развитая страна без сколько-нибудь дееспособной армии.

Международное положение России было, разумеется совсем иным. Находясь «на юру», Россия была открыта всем ветрам — как из Европы, так и из Азии (эти регионы были также потенциально открыты для российского проникновения). Защита страны от степняков (сначала печенегов и половцев, затем от татаро-монголов), непрекращавшаяся борьба за территорию и за выход к морю с Литвой, Польшей, Швецией были ежедневной нормой исторической жизни. Следует также помнить, что Рюриковичи были потомками и носителями военных привычек дружин варягов, а удельная система в ее русско-монгольском исполнении также играла большую роль в поддержании военно-силового модуса власти. В связи с этим верховная власть (княжеская, великокняжеская и царская) была в колоссальной степени направлена на решение военных задач — междуусобных, оборонительных и наступательных.

Итак, совокупность природных и международных условий и способов приспособления к ним способствовали закрытости Японии и открытости России, что накладывало неизгладимый отпечаток на все стороны историко-культурной жизни, включая и верховную власть.

Перейдем теперь к непосредственно интересующей нас проблематике.

Титулатура. Первоначально правитель Японии (это название было принято в начале VIII в., до этого страна называлась Ямато) именовался оокими («великий господин»). Входящий в состав этого иероглифического бинома знак «господин» (кит. ван) обозначал такого правителя, который приходился китайскому императору («сыну Неба») вассалом. В конце VII столетия (вероятно, в правление Тэмму, 673–686) в Японии стал последовательно употребляться китайский астрологический термин тяньхуан (яп. тэнно), обозначавший небесного императора или же Полярную звезду^[628]. Впервые обозначение китайского императора как тяньхуан относится к 674 г. (правление Гао-цзуна, 650–683), однако в Китае этот термин распространения не получил (стандартным обозначением китайского императора остался бином «сын Неба»).

Согласно китайским представлениям, тяньхуан, являющийся верховным божеством даосского пантеона, пребывает в небесном «фиолетовом дворце» (фиолетовый — цвет, маркирующий наибольшую сакральность), откуда он управляет даосскими мудрецами (чжэньжэнь, яп. махито) — наиболее приближенными к нему людьми (советниками). Актуализация связи тэнно-Небо хорошо видна в записях хроники «Нихон секи», предваряющих описание правление Тэмму, где о нем, в частности, говорится: «Был осведомлен в астрологии и в том, как гадать по звездам»^[629]. Уподобление правителя Полярной звезде восходит к «Лунь юй» Конфуция: «Учитель сказал: «Осуществлять управление, опираясь на добродетель, — это подобно Полярной звезде. Она замерла на своем месте, а все другие звезды движутся окрест нее»[630]. То есть в этом уподоблении заключено одно из основных свойств «классического» дальневосточного правителя — неподвижность, свойство, которое, похоже, входит в «программу» по формированию образа принципиально «обездвиженного» монарха.

Получается, что земной император уподобляется небесному, точно так же, как и его наиболее приближенные придворные — небожителям, образуя нечто вроде земного пантеона.