Политическая культура древней Японии

Огромная площадь российских равнин (при редком населении и отсутствии изолирующих ландшафтов) создавала возможность для высокой мобильности населения и консервации архаических методов хозяйствования (в частности, мы имеем в виду подсечно-огневое земледелие и значительную роль присваивающего типа хозяйствования — охоты, рыбной ловли и собирательства). Одной из основных экономических (политических) проблем России был недостаток рабочих рук для обработки истощавшейся земли. Пути выхода из этой ситуации искались в значительной степени за счет экстенсивного развития — на военных путях^[625], что обеспечивало государству приток людей и прибавление в территории. Именно с помощью силовых методов (как во внешней, так и во внутренней, политике) правящая элита адаптировалась во вмещающий ландшафт.

Влажный и достаточно теплый климат Японии был благоприятен для заливного рисосеяния, которое, как известно, является для традиционного общества наиболее продуктивным (способствующим росту населения) способом хозяйствования. Усвоение рисосеяния, начало которого датируется приблизительно III в. до н. э. (отдельные находки более раннего времени не меняют общей картины), давало возможности для постоянного агросовершенствования (развития ирригационных систем) и роста населения. Поскольку многочисленные японские реки — короткие (почти все из них текут в широтном направлении — с гор в приморские долины), сооружение ирригационных систем не требовало кардинального государственного вмешательства в хозяйственную жизнь на низовом уровне (что провоцирует установление тоталитарных режимов), но способствовало развитию кооперации на местах.

Климат России (холодная и долгая зима) вместе с бедными почвами и сравнительно малым количеством осадков оказался наиболее благоприятен для возделывания в центральном регионе малопродуктивной ржи. Отсюда происходят постоянные попытки прорыва (как стихийные, так и организованные государством) в южном направлении с более подходящими климатическими и почвенными условиями. В этих условиях контроль над высокомобильным населением со стороны власти был чрезвычайно затруднен, что вносило свой вклад в способы закрепощения населения и развитие полицейских функций власти.

Для выработки теории и практики верховной власти колоссальное значение имела также международная обстановка. Традиционная Япония никогда (за исключением двух крайне авантюрных и неудачных экспедиций монголов 1274 и 1281 гг.) не знала иноземных нашествий, последней реальной военной акцией Японии на международной арене была отправка экспедиционных корпусов на Корейский полуостров (середина VII в.), который до этого времени она считала сферой своего влияния. Однако жестокое поражение от войск Танского Китая и королевства Силла, которые уничтожили королевства Пэкче (до этого времени — наиболее близкий внешний партнер Ямато) и Когурё в значительной степени умерили международные амбиции Японии. И хотя в VIII в. Япония дважды собиралась «наказать» Силла за «непочтительность», на отправку войск за рубеж политическая элита так и не решилась. С IX в. Япония фактически выпадает из системы международных отношений на Дальнем Востоке (отправка своих и прием иностранных посольств прекращаются), страна отказывается от всяких попыток повлиять на расклад сил на континенте, рассматривая его (прежде всего Китай) почти исключительно с точки зрения получения культуросодержащей и технологической информации, а не как дипломатического или же торгового партнера. Показательно, что государственное устройство Японии не предусматривало никакого органа высокого статуса, сходного с министерством иностранных дел или же Посольским приказом^[626]. Когда в VIII — начале IX вв. корейцы из Силла, корабли которых прибивало к японским берегам, просили о переходе в подданство тэнно, то такое разрешение обычно им давалось (поскольку это считалось за признание Японии в качестве местного гегемона), но во второй половине IX в. местным властям на Кюсю было приказано снабжать потерпевших кораблекрушение продовольствием и отправлять обратно. Когда в 918 г. было воссоздано государство Коре (Когурё), покорившее Силла в 935 г. и объединившее, таким образом, Корейский полуостров под своей эгидой, оно пожелало восстановить официальные контакты с Японией и даже обязалось приносить дань, признавая себя, таким образом, вассальным по отношению к Японии государством. Однако Япония отвергла даже такое «престижное» для нее предложение. Осознав свою самодостаточность, не обменивалась Япония посольствами и с наследницей Тан — Сунской империей. Полуавтаркическое бытие страны обеспечивалось не только физической изолированностью от материка, но и незаинтересованностью и даже равнодушием Китая к проблематичным приобретениям заморских территорий^[627].