Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905

В целом информация секретных агентов, с одной стороны, имела статус особо достоверной – на нее ссылались чины политического сыска при обосновании своей позиции как во внутренней переписке, так и в документах, шедших к внешним адресатам, вплоть до императора897; указания на сведения, «полученные агентурным путем», постоянно встречаются в докладах Департамента полиции в Особое совещание898. С другой стороны, данные секретных сотрудников не использовались как непосредственное руководство к действию, Департамент полиции практиковал их проверку путем сопоставления с другими доступными ему источниками информации, очерченными в 1-м параграфе данной главы. В справках (так же как и в департаментских докладах Особому совещанию) информация от секретных сотрудников не была единственным источником сведений, сочетаясь с перлюстрацией и вырезками из газет899. Так, в справке февраля 1900 г. о журнале «Жизнь» после выдержек из донесений секретного агента было сказано: «Очерченное Харьковцевым (псевдоним секретного агента. – Л.У.) направление редакции журнала, факт помещения в нем, по недосмотру цензора статей вредного направления и влияние его на молодежь в революционном направлении подтверждается следующими корреспонденциями…»900

Поэтому секретную агентуру уместно классифицировать, скорее, как методику наблюдения за легальным общественно-политическим пространством, чем как метод борьбы с ним.

4.3. Департамент полиции и «либералы» – практика закулисных переговоров

В распоряжении политического сыска был определенный набор формальных методов «борьбы» с так называемым «противоправительственным движением» – этот термин объединял все течения, настроенные против «самодержавия». Методы борьбы распадались на две большие группы – судебные (через дознание – на суд) и административные (через Особое совещание), и в общем виде были описаны мной в 1-й главе. Однако борьба с антивластными проявлениями в легальном общественно-политическом пространстве формальными методами была последним, заключительным и в каком-то смысле крайним шагом Департамента полиции, который предварялся не только длительным пассивным наблюдением и активным наблюдением посредством секретной агентуры, но и попытками договориться с общественными деятелями, включая «либералов», путем негласных переговоров.

Важно отметить, что хотя в основном такие переговоры предшествовали применению формально-нормативно-правовых методов, они могли и сочетаться друг с другом, используясь поочередно. Условно говоря, за личной встречей с конкретным общественным деятелем мог последовать запрет ему жительства в столицах через Особое совещание, затем – ходатайство этого деятеля о снятии данного запрета в Департамент полиции, и в дальнейшем – отмена запрета. Это затрудняет внятное изложение одного метода отдельно от другого, и всё же, если следовать логике деятельности Департамента, стоит рассмотреть вначале метод личных переговоров, а уже затем проанализировать применение формально-правовых полномочий, имевшихся в арсенале политического сыска.

Стратегия личных переговоров со стороны Департамента полиции состояла в информировании отдельных лиц (можно назвать это угрозами) о возможных формально-правовых карательных «мерах» в их адрес. Чины Департамента при этом акцентировали внимание на нарушения деятельностью этих лиц норм реально существовавшего законодательства. Однако представляется оправданным утверждать, что основной целью руководства политического сыска в таких переговорах было удержать общественных деятелей от публичного конфликта с властью, оставив их недовольство в пределах частной сферы жизни. Во многом это была своего рода манипуляция, вызванная отсутствием, по большому счету, правовой базы, которая бы регламентировала границы и нормы публичной легальной политики. В дореволюционном законодательстве в целом существовало разграничение «частного» и «публичного»901, в то же время в нем отсутствовало описание того, что такое «легальность», «политика», «публичная» политическая деятельность, – соответственно, в распоряжении структур политического сыска было крайне мало нормативно-правовых инструментов в работе с публичными антивластными проявлениями.