Политические клубы и Перестройка в России. Оппозиция без диссидентства

Вмешательство КГБ можно описать лишь точечно, ввиду почти полного отсутствия доступа к источникам. По некоторым данным, Комитет, руководимый с 1982 года по октябрь 1988-го консерватором В. Чебриковым, внедрил своих агентов в неформальное движение с 1988 года[205]. Но стоит ли за этим внедрением стремление разрушить движение изнутри, или его можно интерпретировать как часть рутинной работы КГБ? В экспериментальной зоне КГБ действует через Первый отдел исследовательских институтов (в ЦЭМИ и ИЭМСС), наделенный эксклюзивным правом разрешать доступ в залы заседаний. Первый отдел ни разу не воспротивился проведению встреч «Перестройки», и создается впечатление, что на то был отдан специальный приказ. Однако в июне 1988 года местное подразделение КГБ прерывает заседание клубов, проходящее под эгидой Советской социологической ассоциации (ССА). Что это – удар по неформалам? По отдельным personae non gratae («радикалам»), по ССА в целом? Или по А. Яковлеву, «покрывающему» ССА? А может быть, это вообще предупреждение, чтобы никому неповадно было выходить за пределы экспериментальной зоны?

Отдельные академические институты (ЦЭМИ, ИЭМСС и ССА) служат посредниками между партией и неформалами и предоставляют последним свои ресурсы (помещения, ксероксы и т.д.). Поэтому КПСС, не имея прямой власти над этими ресурсами, осуществляет иерархический контроль над институтами через свои первичные организации и райкомы. Однако этот контроль существенно нейтрализуется ЦЭМИ и ИЭМСС: работая для центральной власти, они пользуются доступом к более высоким руководящим инстанциям, чем райкомы. Президент ССА Т. Заславская является советником Горбачева, и к тому же Ассоциация располагает автономией de jure: хотя ее штаб-квартира и находится в Севастопольском районе, она райкому не подчинена[206]. Причем Заславская всячески избегает вступать с ним в контакт по поводу неформалов. «Если можно было райком обойти, [она] с удовольствием его обходил[а]»[207]. ССА в ноябре 1987 года создает Комиссию по проблемам движения самодеятельных объединений, клубов и инициативных групп, которая призвана выполнять три функции: изучение неформального движения, формирование рекомендаций для власти и поддержка движения. То есть Ассоциация выходит за пределы чисто научной компетенции; возможно, именно по таким еще малозаметным признакам можно ощутить начало разрушения советской системы.

Эти академические институции первыми стали играть роль посредников между клубами и КПСС. Они одновременно являлись союзниками неформалов и потенциальными контролирующими инстанциями. Позднее, особенно после лета 1988 года, другие институции («Комсомольская правда», Советский комитет защиты мира, Общество «Знание» и Политехнический музей, различные творческие союзы), в свою очередь, активно втягиваются в подобный тип отношений. Возможно, что в других городах эту роль играли другие институции. Далее мы рассмотрим, как эти отношения устанавливаются в Москве и как они создают особую динамику, охватывающую все более широкое социальное и географическое пространство.

Защита от партийных «консерваторов»

Прямые взаимодействия между неформалами и консерваторами КПСС случаются редко. Обмен происходит на двух взаимозависимых аренах: 1) внутри партии – между реформаторами и консерваторами, вступающими в конфронтацию по вопросу о клубах; 2) вне партии – между самодеятельными группами: прореформистскими (неформалы) и проконсервативными («националисты» и «сталинисты»). Эти пары акторов противостоят друг другу в соответствующих полях, то есть игра поделена на сектора. Главная трудность для неформалов состоит в том, что они неспособны в одиночку противостоять прямым нападкам партийных консерваторов; более того, им не гарантирована неизменная поддержка со стороны реформаторов. Поэтому они вырабатывают различные тактики избегания любых прямых столкновений, а когда собственных ресурсов оказывается недостаточно, вовлекают в дискуссию своих союзников-реформаторов.

Клубы тщательно избегают любого столкновения с силами правопорядка. Они никогда не устраивают митингов без предварительной санкции властей[208], прибегают к мягким и безопасным формам оккупации публичного пространства (сбор подписей в закрытых публичных местах) или стараются сделать так, чтобы их собрания не были квалифицированы как митинги и чтобы, таким образом, не пришлось получать на них разрешение[209]. Тем не менее иногда собрания подвергаются откровенному запрету, и невозможно подчиниться и не потерять при этом лица (в силу внутренней конкуренции с «радикалами» из «Демократии и гуманизма»); в таких случаях неформалам приходится сознательно ставить себя в конфликтную ситуацию, одновременно пытаясь ее разрядить. Так, участники митинга «Мемориала» в память жертв сталинских репрессий придали ему форму «похоронной церемонии», которая вначале дезориентировала силы правопорядка. Лишь к концу церемонии милиция осознала что к чему и разогнала митинг[210].