Политические клубы и Перестройка в России. Оппозиция без диссидентства

Вторая тактика состоит в том, чтобы регулярно обращаться к некой третьей буферной инстанции, то есть переносить конфликт внутрь институционального аппарата, способного переоформить или даже перенаправить удар, нацеленный на неформалов. После обличительной кампании в прессе против клубов в январе—феврале 1988 года[211] Б. Кагарлицкий, один из неформальных лидеров, наносит ответный удар – но не в поле официальной прессы (к которому у него фактически нет доступа), а в судебной сфере, подав жалобу на клевету. Перенеся борьбу в судебное поле, неформалы стремятся испытать влиятельность реформаторов в этом институциональном аппарате и готовность защищать их. Кагарлицкий процесс выигрывает.

Однако партийные и комсомольские реформаторы не особо спешат прийти на помощь клубам. По примеру неформалов, стремящихся показать свою независимость от реформаторов, последние также предпочитают сохранять дистанцию. Когда они вмешиваются в конфликт – поскольку понимают, что в лице неформалов нападают на них самих, – они избегают демонстрировать слишком большую близость с клубами. В марте 1988 года в «Советской России» опубликовано письмо ленинградской учительницы химии Нины Андреевой[212], которое вызвало громкий резонанс на политической сцене. Это настоящий памфлет против перестройки; его автор обвиняет во всем происходящем неформальное движение, продвигающее «экстремистский» сценарий реформ. Лигачев, лидер консерваторов, настоятельно рекомендует письмо к прочтению всем партийным организациям. И только через три недели реформаторы наносят ответный удар, задействовав тяжелую артиллерию: Горбачев добивается от Политбюро официального осуждения этого «манифеста антиперестроечных сил» и разрешения опубликовать в «Правде»[213] обращение редакции, в котором отсутствует всякое упоминание неформалов.

«Отделить зерна от плевел»: неформалы в новом конкурентном пространстве

Дистанцирование от «националистов» и «сталинистов»

Неформальные клубы подозревают своих «националистических» и «сталинистских» противников в том, что те действуют по указке консерваторов КПСС. Тем не менее их присутствие в политическом поле невозможно интерпретировать как чистую манипуляцию: даже если допустить, что изначально они были марионетками части партийного аппарата, втянувшись в столь неустойчивую политическую игру, они неминуемо должны были обрести некоторую автономию.

Главной проблемой для неформалов стало дистанцирование от этих групп, необходимое для того, чтобы коллективный «лейбл» – «неформальное движение» – не стал родовым наименованием и не использовался бы для обозначения их противников. Клубы используют различные тактики: принципиально ограждают свое движение от проникновения «националистов» и «сталинистов»; задействуют «сравнительные преимущества», такие как отличительные названия, которые придают каждому клубу свою уникальность, а движению в целом – «фирменное» качество, контрастирующее с «неразличимым болотом» националистических групп и структурным вакуумом «сталинистов». Неформалы четко обозначают социальные границы, отделяющие их от противников: они считают единственно достойными только битвы, идущие на интеллектуальном фронте.

Неформальное движение не открыто первому встречному: в нем отвергается любая «пропаганда насилия», любая идея «национальной и расовой исключительности и враждебности к другим народам»[214]. «Сталинисты», так же как и «Память», открыто исповедуют националистические и антисемитские взгляды. При определении своего движения неформалы категорически исключают из него русское патриотическое движение – из-за его авторитарных и антисемитских тенденций[215]. Что касается «большевистского», или «сталинистского», движения, иногда оно даже и не упоминается, настолько самоочевидной представляется его невообразимость в рядах неформалов. Последние предчувствуют, что консерваторы будут пытаться ассоциировать их с националистами из общества «Память», и зачастую так и происходит. Газета «Правда» не брезгует подобными приемами. Утверждая строгие принципы отбора при входе в движение, неформалы избегают растворения в классификациях, ставящих под вопрос их идентичность.