Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Выделенную нами фразу, конечно, не нужно было произносить, поскольку далее из выступления Ю. М. Вермеля выясняется, что никто из присутствующих биологов не знает, в чем заключаются ошибки старого руководства. И это несправедливо в отношении Б. П. Токина, поскольку тот все хорошо разъяснил в своем докладе.

В чем изъян такого отношения к делу? На наш взгляд, в ложном представлении, что будто бы это Б. П. Токин навязывает всем присутствующим биологам установки по идеологической борьбе на два фронта. Ю. М. Вермель понимает, что это не так, когда говорит: «Далее, нужно ответить на вопрос: как же правильно понимать те или иные биологические вопросы с философской точки зрения. Большинство шедших на доклад ожидало не голой критики, а думало, что будет дана установка, основанная на положительных данных. Но положительного нет. Правда, т. Токин предупредил, что он не может этого сделать, так как он еще ищет. Но ведь и мы ищем. Это очень трудно. И это значит, что нас нельзя окончательно заклеймить».

Здесь Ю. М. Вермель противоречит сам себе. В отношении поддержки старым руководством «грубых ошибок» генетиков он согласен, что тех следует заклеймить, т.  е. он считает, что их правильно осудили. Но за собой как ламаркистом он не видит идеологических ошибок, поскольку все, включая Б. П. Токина, не знают, в чем заключаются эти ошибки.

«Называть наши выступления – продолжил Ю. М. Вермель – маневрами, как это делает Б. М. Завадовский, совершенно нелепо и бессмысленно. Я повторяю, что нас интересует только истина… Вывод: удовлетворительного руководства мы пока не имеем. Поэтому мы предлагаем совместно с нами и другими биологами работать в общем направлении и отыскивать правильную позицию».

Но как, скажите, биологи, не имеющие философской подготовки могут «отыскивать правильную позицию». Они и объединились в общество биологов материалистов, чтобы иметь возможность изучить правильную философию, которая в силу этого, как они надеялись, должна им помочь в их научном поиске. Далее, какую истину собирался искать Ю. М. Вермель, если речь идет о практике устранения допущенных учеными идеологических ошибок. Их следует только признать, чего не сделал, к сожалению, большой ученый Ю. М. Вермель.

Итогом этого стало политическое осуждение Ю. М. Вермеля, а также Н. К. Кольцова, прозвучавшее в заключительном слове Б. П. Токина (с. 83): «На речи Вермеля можно было бы не останавливаться, но она важна вот почему: слова Вермеля прозвучали политически, и речь Н. К. Кольцова прозвучала также сугубо политически. Ни речь Вермеля, ни речь Н. К. Кольцова не верны. Их постановку вопроса мы должны разоблачать». Кроме ламаркиста Е. С. Смирнова в заключительном слове больше никто не был упомянут, даже меньшевиствующие идеалисты.

Н. К. Кольцов в своей речи (с. 49) поставил перед обществом вопрос: «С чем должны идти биологи-материалисты на строительство сельского хозяйства: с генетикой или с ламаркизмом». И призвал генетиков идти в социалистическую практику, посетовав, что те Работники, которые хотели бы войти в это прямое дело строительства, были оставлены в несколько беспомощном состоянии», т.  е., надо Думать, не получили поддержки руководства общества на данном совещании. «Я думаю – сказал далее в своей речи Н. К. Кольцов – что я правильно понял т. Токина и согласен с его установкой по поводу генетики… я уверен, что я правильно его понял: он считает, что генетика должна быть положена в основу селекционной работы… Я-то его понял, но боюсь, что не все поняли т. Токина так, как он хотел. Мне передавали, что со стороны ламаркистов были высказаны соображения… что, дескать, мы были правы, когда говорили, что генетика не выполнит той задачи, которую вы на нее возлагаете».

Что в этих словах могло озадачить Б. П. Токина. Я думаю попытка Н. К. Кольцова решить за селекционеров, как те должны работать, и предложение навязать им это решение, используя политические рычаги. Кроме того, как заявил в своем заключительном слове Б. П. Токин (с. 79), эти предложения идут «со стороны людей деятельность которых мы не можем считать олицетворением единства теории и практики… но эти люди пытались предстать несколько «левее» и докладчика и тех из выступавших, которые солидаризировались с докладчиком. Эти люди, в частности Н. К. Кольцов, даже пытались возглавить позицию единства теории и практики». Смысл сказанного ясен – легко давать рекомендации по практическому делу, которым сам не занимаешься и за которое не отвечаешь.

Н. К. Кольцов был старейшим московским революционером и его не дали бы в обиду товарищи по революционной борьбе. За Ю. М. Вермеля некому было заступиться.