Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Была ли искренней эта позиция Н. П. Дубинина или она была вынужденной и связана с суровыми обстоятельствами тех дней, когда одобрение, выраженное в любой форме, евгенических «ошибок» Н. К. Кольцова могло поставить под вопрос существование самого института? Я склоняюсь к тому, чтобы принять первое, учитывая тот факт, что Н. П. Дубинин был последовательным в своем неприятии евгеники и в те годы, когда за симпатии к евгенике не преследовали.

Мы уже говорили о резонансной дискуссии 1960-1970-х гг. о роли биологического и социального в жизни человека. Вот что об этом писал Н. П. Дубинин (1975, с.  411–412): «Попытки обелить евгенические ошибки лидеров прошлого этапа генетики, более того, представить содержание старой ошибочной евгеники как идейную основу для приложения к человеку новых успехов генетики, такие попытки делали Б. Л. Астауров и А. А. Нейфах – сотрудники института биологии развития АН СССР, М. Д. Голубовский – сотрудник института цитологии и генетики Сибирского отделения АН ССР. В. П. Эфроимсон выступил с ошибочными взглядами о якобы генетической обусловленности духовных и социальных черт личности человека. Литератор В. В. Полынин начал пропагандировать старую евгенику… На пленуме Всесоюзного общества генетиков и селекционеров и Научного совета по генетике и селекции в 1967 году я выступил с решительным возражением против этого идеологически чуждого нам направления и стремился доказать, что его ошибочность кроется в смешении принципов биологического и социального наследования. Увы, я встретил там хотя и небольшую, но монолитную группу в лице Б. Л. Астаурова, С. М. Гершензона, С. И. Алиханяна, Д. К. Беляева, вставших на ошибочные позиции в этом вопросе».

В третьем издании своей книги Н. П. Дубинин (1989, с. 412) еще раз подчеркнул: «Моя позиция по проблеме человека, разработка проблемы социального наследования вызвали оппозицию со стороны ряда наших ведущих генетиков, в первую очередь Д. К. Беляева, Б. Л. Астаурова, В. П. Эфроимсона и некоторых других. Они полагали, что я умаляю роль генетики, видели в моей позиции неоправданное преувеличение значимости индивидуального развития мозга под влиянием деятельности человека. Они отказывались понять, что признание никем не доказанной генетической детерминации духовных качеств человека неизбежно ведет к признанию евгеники, социал-дарвинизма и расизма. Эти человеконенавистнические течения основаны на том, что все проявления психики человека можно объяснить, исходя из законов генетики». «Возникшие разногласия – добавил Н. П. Дубинин – оказали заметное влияние на моральный климат в кадрах генетиков».

Как видим, позицию упомянутых советских биологов Н. П. Дубинин квалифицирует как евгеническую. Так может быть в этой позиции нет ничего плохого и зря Н. П. Дубинин и некоторые биологи высказывали и высказывают на это счет опасения.

Чтобы понять существо дела, давайте более строго охарактеризуем позиции противостоящих сторон в этой дискуссии. А для этого обратимся к мнению стороннего человека, которому, чтобы не быть обвиненным в искажении позиции генетиков, приходилось высказываться предельно ясно и однозначно. Специалист по криминологии И. С. Ной (1975, с. 88) в дискуссии по соотношению в человеке биологического и социального отметил: «На основании марксистского положения о сущности человека как совокупности всех общественных отношений стала преодолеваться и вульгарная социологизация личности, связанная с отрицанием в человеке единства двух детерминаций – социальной и биологической, обусловленных подчинением человека не только законам общественного развития, но и биологическим законам, законам природы». Кто же из наших ученых занимался социологизацией личности. Оказывается сторонники Т. Д. Лысенко в социальных науках. После «преодоления» мичуринской биологии генетики и им сочувствовавшие стали утверждать, что Т. Д. Лысенко будто бы отрицал роль внутреннего (т. е наследственности) в определении организмов. Этот миф собственно и породил в 1960-е гг. дискуссию в обществе о соотношении в человеке биологического и социального, продолжавшуюся несколько десятилетий. И. С. Ной (1975, с. 95) в рамках этой дискуссии следующими словами сформулировал данный миф: «… методологическая ошибочность решений августовской (1948 г. ) сессии ВАСХНИЛ состояла в неправильном определении соотношения «внутреннего» и «внешнего» в генезисе живого: абсолютизировалось значение «внешнего» в ущерб «внутреннему». В свете таких концепций рассматривались тогда и многие явления общественной жизни».