Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

А дальше ситуация вышла из под контроля Агитпропа. Ленинградцы, понадеявшись на защиту младшего и старшего Ждановых, не представили убедительных доказательств неправоты О. Б. Лепешинской. И вместо дискуссии между ленинградскими и московскими медиками, в которой, по замыслу, должны были бы «найти» истину грянула кампания по осуждению ленинградцев.

Заключение. Ключевым событием, запустившим развитие ситуации вокруг О. Б. Лепешинской по крайне негативному сценарию, было письмо 13 ленинградских ученых в газету «Медицинский работник» с политизированной критикой в ее адрес. Здесь ни в коей мере не отрицается необходимость и значимость контроля за научной продукцией со стороны ученых. Критиковать нужно и это полезно для самих критикуемых. Но ведь они критиковали работу О. Б. Лепешинской не за ее реальные ошибки, но только потому, что ее работа не вписывалась в сложившуюся систему знаний, т.  е. по чисто теоретическим соображениям. Я не могу понять, что заставило ленинградцев выступить в такой политизированной форме с чисто теоретическими возражениями, которые, кстати, в газетном формате невозможно было раскрыть.

И главное, надо сообразовывать свою критику с конкретной ситуацией и с учетом этого решать, кого и в каком формате следует критиковать, а кого не стоит затрагивать, т.  е. воздержаться от критики. Я зримо представляю себе Я. Л. Рапопорта, который московским критикам О. Б. Лепешинской говорил – разве Вам не жалко такую милую старушку, а потом уже серьезно добавлял: возможно, что у нее будут какие-то неприятности, но больше их будет у нас. Если, как явствует из рецензии, ленинградцы не видели в О. Б. Лепешинской ученого, то не было особой необходимости в критике ее книги.

В СССР только государство давало деньги на науку. И если оно пристроило О. Б. Лепешинскую в науку, то значит руководители страны опасались доверить ей другую работу в сфере государственного строительства. Это ведь не случайно, что ей выделили вторую квартиру в престижном правительственном доме для организации лаборатории. Заслуженный большевик. Что не сделаешь ради того, чтобы она чувствовала к себе внимание и заботу. И это от научного окружения зависело направить ее энергию на решение реальных научных проблем. Но сделать было это практически невозможно, раз О. Б. Лепешинская работала в полном отрыве от научного коллектива.

И вот группа ленинградских ученых квалифицирует книгу О. Б. Лепешинской как ненаучный и безграмотный труд. Кто виноват в том, что этот безграмотный труд, написанный старейшим и уважаемым коммунистом, был опубликован. В первую очередь руководство того института, в котором работала О. Б. Лепешинская. Т.  е. вина лежит на академике А. И. Абрикосове и его заместителе по научной части проф. Я. Л. Рапопорте.

Возникает вопрос, почему у подписавших критическое письмо и в первую очередь у коммунистов не возникла мысль, что обвиняя старейшего и уважаемого члена Партии в научном невежестве, они наносят удар по авторитету самой Партии. О. Б. Лепешинская партийный символ. И если она сделала ошибку по безграмотности, то в ее безграмотности, выставленной напоказ, виновны ученые, которые ее окружали. Они в этом деле проявили беспечность. Приходит и другая мысль, не было ли это дело раздуто с целью дискредитации старейшего члена Партии. Нельзя исключить и того, что Агитпроп проводил свою политику, нацеленную на подчинение ученых своему контролю. Видите, сколько напрашивается неприятных вопросов. Почему же ленинградские ученые проявили вопиющую политическую близорукость?

Я предполагаю, что те в Агитпропе, кто понукал ленинградцев написать письмо против О. Б. Лепешинской, представили это дело так, что главной мишенью критики будет Лысенко, написавший положительное предисловие на антинаучную книгу. Ленинградские ученые только не приняли во внимание тот факт, что за честь старейшего революционера в стране было, кому постоять. Я уже говорил о такой возможности. Это, во-первых. Во-вторых, Т. Д. Лысенко не являлся специалистом по гистологическим препаратам и поэтому вынужден доверять фактическим данным О. Б. Лепешинской. А поддержал он ее наряду с другими причинами также потому, что в ее концептуальных представлениях он нашел поддержку своим идеям. В-третьих, ленинградские ученые проявили в этом деле недопустимое научное высокомерие, считая, что только они владеют истинной и по этой причине имеют право бездоказательно отвергать работы, которые они признали ошибочными.