Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

О том, что имели в виду биологи, говоря о неклеточных формах жизни, мы подробно говорили в первой главе. Приведем в дополнение довоенное мнение академика Б. А. Келлера. Говоря об этапности развития жизни на земле, он (1936, с. 14) выделил третий этап, связанный с возникновением «организмов вроде бактерий, которые проще клетки». А несколькими абзацами ниже читаем: «Между тем бактерии – существа доклеточные. Что касается ядра…. то, конечно, оно у бактерий совершенно отсутствует. А обозначать или подтягивать под термин ядра всякие отдельные крупинки хроматина совершенно недопустимая “обезличка и уравниловка”». Не было в то время среди образованных биологов консенсуса в отношении того, что считать клеткой и как понимать бактерии – как существа клеточные или, следуя Энгельсу, как существа доклеточные.

В то, что коммунист Г. М. Бошьян был аферистом, шулером, махинатором, в общем проходимцем – в это я не могу поверить. Г. М. Бошьян возглавлял большой коллектив ученых. В книге упомя-нуто 11 только старших научных сотрудников, работавших в отделе, возглавляемом Г. М. Бошьяном. Невозможно представить, что все они были пособниками афериста и махинатора Бошьяна. Да и глядя на фотографию Геворга Мнацакановича я вижу в нем серьезного и, под-черкнем, стеснительного человека.

Более убедительной мне кажется противоположная версия, что Г. М. Бошьян не был научным мошенником, но оказался жертвой не-преодолимых обстоятельств. И поэтому у меня нет желания кидать камни ни в Г. М. Бошьяна, ни в Н. И. Леонова, директора Всесоюзного института экспериментальной ветеринарии, в котором Г. М. Бощь-ян работал, ни в тех лиц в министерствах, которые раскрутили его «открытия», обеспечившие ему путь наверх.

Как было сказано, сенсационные результаты Г. М. Бошьяна стали доступны научной общественности реально в начале 1950 г., после того, как самого ученого перевели из ветеринаров в медики (август 1949 г. ). Отсюда и неясность, за какие такие заслуги для Г. М. Бошьяна организовали лабораторию в престижном московском институте эидемиоло-гии и микробиологии имени Н. Ф. Гамалея АМН СССР. Но ведь это не все. По данным В. Н. Сойфера (1998, с.  179–180), Бошьян сохранил за собой заведование биохимическим отделом в ВИЭВ, «сумел организовать еще одну лабораторию в том же институте, одновременно возглавил лабораторию во Всесоюзном Институте экспериментальной медицины имени Горького Минздрава СССР (деятельность этой лаборатории была тут же засекречена, а у дверей отсека, где разместился Бошьян с помощниками, стоял часовой с оружием)… Под началом Геворга Мнацакановича уже в 1950 году, его триумфальном году, работало несколько сотен научных работников – целый институт».

А. И. Китайгородский (1973, с. 116), характеризуя книгу Г. М. Бошьяна, писал: «Графики, таблицы, фотографии, описания опытов: что и говорить, книга серьезная… А может, несерьезная? Может быть, все-таки, враки? Может быть, Г. Бошьян – неграмотный работник?». Вряд ли можно усомниться в том, что те, кто начал раскручивать Бошьяна через Минздрав, показали также свою неграмотность. Ими как раз был показан высокий профессионализм в своем деле: подняли ученого на научный Олимп, по существу на пустом месте, когда у того еще не было ничего серьезного, что можно было бы предъявить научной общественности, а потом отдали его на «съедение» этой самой научной общественности.

Давайте попробуем реконструировать возможный ход событий. В ВИЭВ работает группа сотрудников во главе с Г. М. Бошьяном, которым, как им кажется, удалось показать переход вирусов в бактерии и наоборот. Если это верно, то полученные результаты действительно будут представлять научную сенсацию. Поэтому у руководства института и у самого Г. М. Бошьяна имеются вполне понятные опасения, что это может быть не так, что полученные ими данные могут оказаться следствием ошибки, связанной с какими-то неучтенными факторами. Ввиду этого проведенные эксперименты и их результаты обсуждаются пока лишь внутри института и не выносятся на суд широкой научной общественности, т.  е. не публикуются. Приглашаются сторонние ученые, но свои. На с. 105 книги упомянута комиссия в составе проф. Леонова, акад. Перова, проф. Иванова, проверявших работу Г. М. Бошьяна. Обратите внимание – фамилии приведены без инициалов. Кто такой проф. Иванов теперь и не скажешь, хотя, возможно, это гистолог В. Г. Иванов, упомянутый на с. 18 книги. Или М. М. Иванов, получивший в 1949 г. вакцину против паратифа поросят. Перов – это скорее всего академик ВАСХНИЛ биохимик по специальности С. С. Перов. В комиссии нет микробиолога. Это может косвенно свидетельствовать, что сам Г. М. Бошьян не был микробиологом, раз не мог привлечь для обсуждения своих результатов знакомых микробиологов.