Политический дневник

Я пояснил, что при оценке положения вещей мы стояли перед выбором: посредством по необходимости жесткого и одинакового для всех обращения сделать врагами 120 миллионов [человек] или посредством разделения и дифференцированного обращения сделать впоследствии половину своими помощниками. Т. е. в практическом применении: если Рейху необходимы продукты из этих стран, то это должно регулироваться специальным нормированием: реквизировать больше там, где люди не считаются союзниками и меньше там, где считаются. Отсюда выводится разделение на комиссариаты с различными целевыми установками. Я полагаю, что здесь политическими и психологическими средствами можно и в экономическом плане многого достичь. Например, нужно поднять украинское историческое самосознание, поддерживать словесность, основать в Киеве укр[аинский] университет… Тут вклинился Геринг: он нуждается в сырье. Фюрер: Р[озенберг] прав, в Киеве должен быть создан университет.

Тогда я осветил детали, изложенные мной в докладных записках фюреру. После чего мы рассмотрели принесенные мной карты и я разъяснил принципы деления [территории] и границы. До этого во время прогулки по лесу фюрер сказал мне, что у Советов оказалось гораздо больше танков, чем мы предполагали, и они гораздо лучше. Если бы две такие танковые армии по 6000 машин в каждой двинулись бы в сентябре в атаку, мы могли бы оказаться в ужасном положении. Армия иной страны была бы попросту раздавлена. Сейчас фюрер полон решимости навсегда избавиться от этой грозящей народам опасности. Для р[ейхс]комиссариата Остланд[914] (название, которое я предложил вместо «Балтенланд») фюрер сам передвинул границу почти до Петербурга. Он провел полукруг к югу от него. С севера с нами смыкаются финны: судьба Петербурга решена – порт, по мнению фюрера, финны могут взять себе. Округ Белосток был передан в состав Восточной Пруссии по предложению Геринга, испытывающего особую приязнь к тамошнему гауляйтеру. Галиция, сказал фюрер, должна стать частью генерал – губернаторства. Нельзя заранее знать, какими позже станут наши отношения с Румынией, хорошо бы иметь общую границу. Украинцев так и так можно поставить в генерал – губернаторстве выше поляков[915].

По вопросу Бессарабии фюрер провел синим карандашом линию в соответствии с тем, как ее, вероятно, представляет себе Антонеску, чтобы суметь устоять перед народом после стольких жертв: Молдавская Республика плюс Одесса. Я намерен выработать здесь другое предложение.

Мое уже представленное прежде предложение превратить Крым в немецкий бастион на Черном море было расширено. Сперва фюрер спросил меня о населении Таврии. Я показал ему карту живущих там народов: главным образом русские и немцы! Тут необходим гласис[916], вероятно, вдоль Днепра, потом на восток с охватом немецких колоний и назад к Азовскому морю. По моему чертежу украинцы получали бы настолько огромную территорию, что спокойно могли бы что-нибудь уступить нам.

Я изложил далее свои идеи кавказской федерации так, как описал их в докладных записках, концессии на Северном Кавказе и для защиты Баку были также одобрены. Хорошее слово «концессия», сказал фюрер.

Геринг подчеркнул, что помимо политических целевых установок существует экономическая необходимость. У него упрощенный взгляд на вещи. Забрать то, что нужно для военной экономики, и объяснить это жесткой необходимостью. Но для отдаленных стран – в связи с транспортными сложностями – возможности что-то забрать нет вовсе. Я еще раз указал на политическую целесообразность. Здесь друг другу противостоят две точки зрения, которые позже будут конфликтовать, и обеим сторонам понадобится много доброй воли, чтобы их скоординировать. Относительно статс – секретарей Геринга у меня мрачные предчувствия. Я сказал Г[ерингу], что мой представитель прежде был в его управляющем штабе «Ост»[917]. Но на последние переговоры относительно основания компаний [на оккупированных территориях] его уже не пригласили. Г[еринг] поднял руки: Пожалуйста, не возлагайте на меня ответственность за прошлое. Я организую сейчас центральный штаб, и Ваш представитель снова в него войдет. Но я должен иметь право давать директивы, чтобы военная экономика не спотыкалась. – С чем я вовсе и не хотел спорить.

Затем встал вопрос о назначении р[ейхс]комиссаров. Сначала я обосновал свое предложение о Лозе для Остланда. Г[еринг] выдвинул кандидатуру Коха. Я возразил, что как раз вост[очно] – пр[усское] кресло Коха – аргумент не за, а против его назначения. Остланд будет землей Рейха, а не добавкой к Восточной Пруссии.